Якоб Вассерман - Свободная любовь. Очарование греха

Эта бессвязная история, в которой действующие лица не имели никаких разумных мотивов, Зёдерборг выступала в роли непостижимой личности, а Гиза напоминала сумасшедшую, которая не могла контролировать свои поступки, очень растрогал и рассказчицу, и слушательниц. Гедвига Уибелейзен начала всхлипывать, Катарина Герц последовала ее примеру. Не лишенная сентиментальности, Анна Ксиландер тоже заплакала и обняла Гизу. Ангелус, почувствовавший себя неловко среди таких непривычных звуков, начал тихонько подвывать. Рената, не имевшая ничего общего с этими женщинами, смотрела то на одну, то на другую, кусала губы и испытывала такое чувство, будто присутствует в театре на представлении, начало и конец которого ей неизвестны.

Наконец Анна Ксиландер заговорила.

— Вы правы, — сказала она, — Гизу нельзя предоставить самой себе; у Зёдерборг ее тоже нельзя оставлять. Вы говорите, чтобы я ее приютила. Не знаю, право, как это устроить. Я сплю на одной кровати с Ренатой. Но на несколько дней я могу перейти на софу, если Рената согласится спать с Гизой.

Все посмотрели на Ренату, которая изменилась в лице и нервно закусила губу. Как ни симпатична была ей, с одной стороны, Гиза, но спать с нею в непосредственной близости, ощущать на себе дыхание этой девушки, изведавшей, хотя и невольно, столько отвратительной житейской грязи, — мысль об этом возбудила в Ренате такое отвращение, что она резко и решительно сказала:

— Нет, я не хочу!

Отказ Ренаты произвел на всех одинаковое впечатление. Ангелус, как бы почувствовавший какую-то опасность для своей госпожи, стал около Ренаты, готовый защищать ее. Она уже раскаивалась не в самом отказе, а в той форме, в которой он был сделан. Нельзя было говорить это таким надменным тоном.

— Я хотела сказать, пусть лучше Анна спит на кровати, потому что она больше устает, чем я, а я буду спать на софе, — постаралась исправить свою неловкость Рената.

Но Анна мрачно усмехнулась; она вдруг почувствовала глубокую ненависть к баловню судьбы, каким была в ее глазах Рената, тогда как сама она казалась себе таким же несчастным, затравленным зверем, как и Гиза Шуман. «Она считает нас грязными и испорченными созданиями. Строит из себя саму невинность, — пронеслось у нее в голове. — Неужели эта куколка думает, что отличается от нас?»

Гиза встала, склонила по привычке голову к плечу и посмотрела на всех своим кротким взглядом мадонны.

— Благодарю вас, — сказала она, — я опять пойду туда, к Габриэли. Как-нибудь проживу эти несколько дней. Пусть будет что будет.

— Я буду каждый день навещать вас, — сказала Анна Ксиландер, гладя ее руку.

Рената почувствовала себя словно во вражеском стане.

— Оставайтесь здесь! — с тоскою обратилась она к Гизе.

Но та отрицательно покачала головой.

Между Анной и Ренатой возникло отчуждение. Анна начала относиться к Ренате недоверчиво, хотя и не показывала этого, да и едва ли сама осознавала наступившую перемену. Но когда она бранила людей и аристократические привычки, непременно задевала и Ренату. По вечерам Анна искала различные предлоги, чтобы не ложиться в постель до тех пор, пока Рената не уснет. Она перестала гладить ее по волосам, восхищаться ее кожей и безупречными формами. Рената почувствовала некоторое облегчение, но резкая перемена в отношениях настораживала ее. Она становилась все сдержаннее и замкнутее.

Однажды она сказала:

— В последнее время вы изменились по отношению ко мне, Анна.

Анна промычала что-то неопределенное.

— Если я вам в тягость, вы должны сказать откровенно, я нисколько не обижусь.

— Почему же в тягость? Вы единственная, кто хоть немножко понимает нашего брата.

— Как странно! Вы говорите «нашего брата», как будто и я не такой же пролетарий, как вы.

— Такой же, да не такой. Нет, уж как видно, мир так устроен, что одной всю жизнь суждено носить шелковые юбки, а другой — бумажные.

Рената горько усмехнулась.

В эту минуту позвонил почтальон. Он принес письмо от баронессы Терке.

«Милая фрейлейн Рената! Узнав от знакомых ваш адрес, немедленно сообщаю вам известие, которое вас глубоко потрясет. Ваша мать скончалась 6 апреля во Фрейбурге. Об ее последних днях мне неизвестно никаких подробностей. Ваш отец лишь кратко сообщил мне о постигшем его несчастии. По почерку видно, как он поражен этим событием. Ваше имя также упоминается в его письме, но с такими эпитетами, что я не решаюсь их повторить. И все-таки отец ваш лучший из людей: одно слово, одно ваше письмо — и все могло бы быть улажено. С неизменной симпатией к вам,

Вильма фон Терке ».

Рената прочла письмо, и оно выпало из ее рук.

— Что случилось? — равнодушно спросила Анна Ксиландер.

Рената безмолвно указала на письмо. Анна подняла его и прочла. Рената села в угол и неподвижно сидела там в течение нескольких часов. Дом, в котором она жила, показался ей тюрьмою, комната — камерой; в ней она была заключена с Анной Ксиландер, которая радовалась каждому прошедшему дню. В первую минуту Рената хотела бежать к баронессе Терке, в смутном стремлении узнать подробнее о смерти матери. Но потом подумала: «К чему это?» И осталась. Кто была теперь она, Рената Фукс, заблудшая дочь?.. Потом у нее явилась мысль поехать туда, где умерла мать. Но Рената не поддавалась уже, как прежде, непосредственным порывам своей фантазии и не хотела вторично выслушивать проклятия отца. Лучше быть вдали, страдать и ждать. Она удивлялась самой себе, удивлялась, что у нее нет слез, несмотря на глубину постигшего ее горя, и неподвижно сидела, глядя на лампу. Лампа коптила, и стекло стало черным от копоти. Рената не могла встать. Если бы лампа лопнула и в доме начался пожар, ей было бы безразлично.

Совсем уж некстати вечером пришел Стиве. Анна рассказала ему о горе Ренаты; он удрученно покачал головою и, засунув руки в карманы, стал ходить гигантскими шагами по комнате. Рената вскоре пожелала им доброй ночи и ушла, чтобы остаться одной, так как заснуть она не надеялась. Раздеваясь, девушка заметила, что ее одежда начинает ветшать. Эта мелочь еще больше расстроила ее; она поспешно потушила свечу, чтобы ничего не видеть, легла в холодную постель и никак не могла согреться. Ей так хотелось остаться одной хоть на одну ночь. Она боялась той минуты, когда придет Анна и ляжет около нее с грубой шуткой, или с каким-нибудь замечанием, или, того хуже, снова возьмется ее ласкать. Но это было неотвратимо, как прошлое или грядущее. Не оставалось ничего другого, как только притвориться спящею.

Следующий день прошел как во сне. На завтра была назначена свадьба Гизы с братом Анны. До сих пор считалось само собой разумеющимся, что Рената примет участие в торжестве. Теперь все думали, что она откажется. Поэтому Анна была очень удивлена, когда Рената спокойно объявила, что пойдет с ней. Она купила маленькую мраморную статуэтку Венеры Ми-лосской в подарок невесте. Статуя Венеры считалась классическим свадебным подарком в ее кругу, и Рената никак не ожидала того эффекта, который произвел ее подарок на новобрачную.