Тупак Юпанки - Я умер, воскрес и умер вновь...

Когда время приближается к полуночи, в дверь начинает кто-то стучать — настойчиво и громко. Я прекрасно понимаю, что это не может быть Гарри, но моё сердце, однако, подпрыгивает, потом падает и начитает биться где-то в желудке. Я бреду открывать дверь.

На пороге стоит Рональд Уизли. Его глаза гневно горят, кулаки сжимаются и разжимаются. Только не он… Не хочу ничего от него слышать. Я уже открываю рот, чтобы прогнать его, но не успеваю. Он шипит: «Ублюдок», — и на меня обрушивается крепкий удар. Уизли так метко попадает мне в скулу, что я невольно отшатываюсь, спотыкаюсь о ковёр и падаю на спину.

Я приподнимаюсь на локтях и вижу, как он заходит в дом и захлопывает дверь. Он подходит ко мне и страшно нависает. Его лицо искажают злоба и презрение.

— Надеюсь, ты доволен, грёбаный мудень?! — цедит он слова сквозь зубы.

По-хорошему, мне нужно сейчас подняться и врезать ему в ответ или просто выставить вон, но у меня нет сил сопротивляться. Странно, но мне почему-то даже хочется, чтобы он ударил меня опять, поэтому я просто лежу и смотрю на него снизу вверх.

— Ты рад тому, что натворил? — продолжает он, не дождавшись ответа.

— Что случилось? — тихо спрашиваю я.

— Что случилось?! — орёт он и пинает стену возле меня, чтобы не заехать мне по рёбрам. — Ты ещё спрашиваешь, что случилось?! Гарри случился, твою мать!

У меня по спине пробегает холод. Я моментально поднимаюсь на ноги, немного пошатываясь.

— Что с ним? — шепчу я, потому что безумно боюсь услышать ответ.

Его лицо искажает гримаса злобы и боли, но он тут же принимает какой-то несчастный вид, видимо, вспомнив о Гарри.

— Ему плохо, — уже спокойно отвечает он и прислоняется к стене.

Я складываю руки на груди и тоже начинаю подпирать стену плечом.

— Я знаю, — отзываюсь так же тихо.

— Знаешь? — в его голосе холодная усмешка. — Да ты нихрена не знаешь! Если бы я не боялся попасть в Азкабан, убил бы тебя на месте, тварь ебучая!

— Рональд, пожалуйста…

— Для тебя — мистер Уизли, скотина!

— Что ты от меня хочешь? — Я развожу руками.

— Хочу, чтобы ты сказал мне, зачем ты это сделал!

— Я думаю, это не твоё дело. Это касается только меня и Гарри.

— Знаешь, когда мой лучший друг приходит ко мне домой еле живой, смотрит в одну точку и не разговаривает, я думаю, это и меня касается.

У меня снова начинает кружиться голова. Значит, утреннее спокойствие Гарри было показным. Более того, он не отправился к себе домой, на Гриммо. Почему? Неужели… Мерлин! Моя догадка оказывается страшнее, чем я мог себе представить. Он пошёл к Рону, потому что боялся оставаться один. Боялся, что может натворить глупостей.

Мы продолжаем стоять в коридоре и смотреть друг на друга.

— Хочешь чаю? — неожиданно спрашиваю я.

Его глаза в первое мгновение удивлённо распахиваются, но потом он отводит взгляд и дёргано кивает. Я ухожу на кухню, он следует за мной. Я наливаю две чашки чая и ставлю одну перед ним. Он садится на стул, на котором всегда сидел Гарри, и начинает бездумно разглядывать свой напиток.

— Я, кстати, не жалею о том, что сделал, — вдруг очень резко говорит Рон и вздёргивает подбородок.

Я смотрю на него и хмурюсь, не понимая, о чём он говорит. Он молча кивает на мою скулу. Наколдовываю из блюдца зеркало. У меня опухла левая половина лица, на скуле уже назревает огромный синяк. Я вздыхаю.

— Я понимаю, — мягко говорю я. — Я это заслужил.

— Ещё не то слово.

— Неужели всё так плохо?

Стараюсь говорить спокойно, но мой голос предательски дрожит.

— Плохо? — Он грустно усмехается и хочет ещё что-то сказать, но потом как-то странно на меня смотрит и прищуривается. — А ты сам посмотри.

Я хмурюсь.

— Что ты имеешь в виду?

— Брось, Снейп. Я же знаю, что ты умеешь. Просмотри мои мысли.

Я трясу головой. Я вовсе не хочу копаться у Рона в мозгах. Я не хочу видеть то, что он так стремится мне показать.

— Ну, что же ты? Трусишь?

Его губы искажает издевательская усмешка.

— Я не трушу. Я просто не хочу.

— А я хочу. Я хочу, чтобы ты это видел. Я настаиваю.

Он слегка подаётся вперёд, наклоняясь ко мне. По его взгляду я понимаю, что если продолжу отказываться, он опять взорвётся, а еще одну вспышку его эмоций мне сейчас не вынести. Поэтому я нехотя достаю палочку и направляю на него, бормоча «Legilimens» .

Мысли у Рона спутанные и неразборчивые, однако мне без труда удаётся отыскать именно то, что нужно. Образы быстро проносятся у меня перед глазами.

Рон открывает дверь, за ней стоит Гарри с сумкой и смотрит куда-то мимо него. Гарри сидит на диване, Рон пытается с ним заговорить, но он только качает головой и молчит, его взгляд немного безумен. Гарри лежит на кровати и плачет, уткнувшись лицом в… О Боже! Это же моя рубашка! Та самая, которую я снял вчера вечером, а сегодня не смог её отыскать, чтобы отправить в грязное. Так вот зачем Гарри поднимался сегодня в спальню. Он рыдает и стискивает её, зарывается в неё лицом, чтобы побольше втянуть в ноздри мой запах… Всё! Довольно! Я больше не могу на это смотреть.

Я разрываю зрительный контакт и опускаю голову. Мне снова больно. У меня сжимается сердце. Самое главное — теперь я прекрасно понимаю Рона, который примчался ко мне и врезал как следует.

— Насмотрелся? — презрительно кидает он.

— Мне жаль, — вздыхаю я, — но я не мог иначе.

— А я с самого начала говорил ему, что ты ублюдок и что ты бросишь его рано или поздно, перед этим, разумеется, как следует поиздевавшись. А он говорил, что, мол, нет, ты его любишь, ты его никогда не предашь, и всё такое. Ага. Скажи, Снейп, ты долго вынашивал этот коварный план, а? Всё то время, пока мы учились? Ты хотел таким образом поиздеваться над ним? Влюбить в себя, а потом бросить, чтобы он сошёл с ума? Ну, чего ты молчишь, гад?!

Ради бога, Рональд, заткнись! Но я не могу ничего ему возразить, просто мотаю головой и молчу. К горлу подкатывает ком. Чёрт возьми, я сейчас разрыдаюсь перед ним, как мальчишка.

— Не говори глупостей, — шепчу я. — Если ты думаешь, что для меня это было легко, ты жестоко ошибаешься.

— Ну не знаю. Не ты же сейчас бьёшься в истерике, а он. И, знаешь, его там сейчас Джинни успокаивает. Джинни . Которую он бросил из-за тебя.

Всё. Я больше не могу это слушать.

— Рональд, — говорю я уже громче и строже. — Я не хочу, чтобы ты лез в это дело. Оно касается только нас двоих, как бы там ни было. Я сделал это сейчас, потому что потом… — Я осекаюсь и вздыхаю. — Потому что потом будет ещё тяжелее, поверь мне. Просто так было нужно. И не спрашивай, почему. Но я действительно сожалею. Если бы я мог что-то сделать…

— Да ты уже сделал всё, что мог, — резко обрывает меня Рон и встаёт. — Кстати, спасибо за чай.