Джуд - Драко Малфой и Солнечный путь

Внутри обнаружился узкий бархатный футляр. Воображение Гарри тут же нарисовало бриллиантовый браслет на черном бархате… или еще что-нибудь в этом роде, и он рассмеялся.

— Что смешного? — вежливо поинтересовался Драко.

— Неважно, — Гарри помотал головой и открыл футляр. Это были очки. Явно очень дорогие, овальной формы, поблескивающие на черном бархате стеклами и позолоченной оправой. — Малфой… — Гарри осторожно извлек очки из футляра и снова попытался рассмотреть лицо Малфоя. — Но это… наверное, дорого…

— Может быть, — последовал равнодушный ответ. — Я не помню.

Гарри нацепил очки на нос, чуть поправил их — и поймал удовлетворенную гримаску на лице Малфоя прежде, чем она вновь сменилась равнодушной миной.

— Не люблю золото, это вульгарно, — сказал он. — Но тебе золото идет больше, чем серебро.

— Золото?! — ахнул Гарри, схватившись за дужку очков. — Малфой, ты?..

— Поттер, я могу себе позволить пару золотых очков, — усмехнулся Драко. — Загонишь их, если будут нужны деньги.

— Ты что, ночью их покупал? — ворчливо спросил Гарри. Он чувствовал себя немного униженным. Хотелось объяснить Малфою, что нельзя вот так запросто дарить такие дорогие вещи. Да ведь он же не поймет!

— Ночью? — изящно вскинул брови Драко. — Нет, Поттер, просто так вышло. Давно хотел, чтобы ты снял этот ужас, что ты носишь на носу. Так лучше, — он чуть наклонил голову, рассматривая Гарри. — Значительно лучше.

— Спасибо, — спохватился Гарри. — Малфой… в смысле… Драко… сколько времени?

— Шесть, — ответил тот.

— Эээ… шесть чего?

— Утра, — пожал плечами Драко. — А тебе чего надо?

— Малфой, — очень осторожно проговорил Гарри. — Спасибо за очки, конечно, но ведь ты же разбудил меня в такую рань не за тем, чтобы сделать подарок?

— Нет, — ответил Драко. — Я хочу пригласить тебя на прогулку.

— Драко, — Гарри, а точнее, его тело, вдруг вспомнило все, что было ночью, и вернулась кувалда, а следом за ней — ощущение, что во рту переночевало семейство крыс, — а почему это не может подождать до более позднего времени, а?

— Потому что не может, — непререкаемым голосом отозвался Драко. — Давай, Поттер, в темпе вальса. Нам надо уехать, пока никто не проснулся.

— Почему? — спросил Гарри, поднимаясь.

— Потому что, — «объяснил» Драко. Гарри вскинул на него глаза — он понял.

— Скрываешься от поклонников твоего танцевального таланта, Малфой?

По тому, как перекосило лицо Драко, Гарри понял, что попал по больному месту. И ударил еще раз:

— А ты вчера был великоле-е-епен, Малфой! Никогда бы не подумал, что ты умеешь так!

— Собирайся, Поттер! — ледяным тоном бросил Драко, рывком распахнул дверь и вышел. Усмехаясь, Гарри поднялся на ноги и огляделся.

Он находился в небольшой скромно обставленной спальне. Кровать, кушетка, камин, ковер на полу, тяжелые портьеры на окнах, дверь, ведущая… Ага! Вот туда-то нам и надо!

Уже на пороге ванной Гарри обратил внимание на груду свертков у камина. Подарки, надо полагать, которые он должен был развернуть еще вчера… если бы не напился, как свинья.

А все Малфой со своими ананасами.

— Я вами позже займусь, — сообщил Гарри подаркам и вошел в ванную.

Позор.

Кромешный ужас.

Память была немилосердна к Драко. Она не пожелала благополучно отказать на следующее утро, и потому вчерашняя вечеринка представала перед Драко во всем своем отчетливом безобразии, и у него сводило зубы от бессильной ярости на самого себя.

Драко Малфой танцевал перед гриффиндорцами.

Только представить себе, что на это мог бы сказать отец! К счастью, мама ко времени этого кошмара уже ушла спать — одна: к ее огромному огорчению, на именинной вечеринке Гарри Поттера не нашлось ни одного мужчины, который захотел бы составить ей компанию.

Но танец был не самым страшным воспоминанием.

После того, как Сириус унес уснувшего Гарри, вечеринка не закончилась. По правде сказать, теперь она могла закончиться только естественным путем — то есть, тогда, когда все ее участники просто свалятся с ног.

Кому-то из молодежи пришло в голову устроить конкурс на самый долгий поцелуй. Соревноваться вызвался Шеймус, а парой себе выбрал Драко. И Драко согласился — что лишний раз доказывает, что он был невозможно пьян, потому что в трезвом состоянии он и близко не подошел бы к этому смазливому мерзавцу.

Они выиграли. Они обошли даже близнецов Уизли, которые целовались семь с половиной минут. Драко и Шеймус продержались десять — наверное, продержались бы и дольше, но Драко был уже не в силах поддерживать практически на весу ошалевшего от поцелуя Шеймуса.

Потом… у него осталось ощущение, что потом его только и делали, что лапали. Наверное, потому, что потом его взяли в оборот близнецы. Сначала утащили курить, затем стали поить шампанским и кормить тортом с рук, при этом постоянно делая слишком много лишних движений… Всяких ненужных прикосновений…

А он им позволял и даже млел.

К чести Драко, ему все же хватило разума от них сбежать. Правда, сбежал он куда-то не туда — ноги унесли Драко вглубь парка, где ему за каждым кустом то ли слышались, то ли мерещились вздохи, аханье, стоны… Странно, на вечеринке и народу-то столько не было…

И там, в парке, его поймал Билл Уизли. Действительно поймал. Схватил, сгреб в объятия, прижал к дереву, одной рукой стиснув оба запястья Драко у него над головой, а другой прижимая его бедра к своим. И начал целовать…

Это было дико, по-звериному возбуждающе. Необыкновенно хорошо и сладко. И страшно — потому что это было неправильно, и это нужно было прекратить, а он не мог. И не потому, что ему не хватало сил, а потому, что он не хотел.

От бессилия и отвращения к самому себе Драко разревелся. И Билл немедленно прекратил свою атаку, отпустил руки Драко, обнял, привлек его к себе, начал гладить по голове, успокаивающе шептать на ухо…

«Ничего… — разобрал Драко. — Все будет нормально. Он все поймет. Все будет хорошо. Он тебя любит…»

Позор.

В один день он побил все рекорды, ухитрившись выставить себе перед гриффиндорцами шлюхой, плаксой и просто несдержанным человеком. В школу можно теперь не возвращаться. Слизеринцы убьют, гриффиндорцы засмеют… еще вопрос, что хуже.

Хотелось сбежать куда-нибудь на край света. Бросив все. Сбежать. В никуда.

Взяв с собой только одно…

Гарри вышел на крыльцо и поежился, когда холодный ветер забрался под куртку. Солнце уже встало, но скрылось за тучами. Утро было серым.

Малфой ждал его, сидя на мотоцикле боком. В тертых джинсах и старой джинсовой куртке, в кроссовках, растрепанный и весь какой-то серый, под стать небу. Ни капли прежнего слизеринского лоска. В углу рта — дымящаяся сигарета.