Джуд - Драко Малфой и Солнечный путь

Он прожил много, очень много. И у него была хорошая память. Возможно, думал он, эта река обмелеет еще нескоро. Возможно, ему хватит на вечность.

На песок была брошена роба, и Гарри лежал на спине; прядки его угольно-черных волос почти сливались с шелком того же цвета. Впрочем, волосы казались не совсем черными — может, это солнечные лучи так шутили, а может, неровно отросшие виски и в самом деле пробила легкая седина… Смоляные пряди скользили по длинным тонким пальцам с выпирающими костяшками фаланг, их шевелило легкое дыхание, когда Драко склонялся, чтобы пройтись губами по краешку уха или очертить ими контур гарриного лица. Шепот был почти невесом и неслышим, он сливался с поцелуями, неспешными, текучими и сладкими — так льется свежий мед…

Казалось, они могут целоваться бесконечно, не стесняясь людей, не думая о будущем, забыв прошлое.

Словно что-то прорвалось в их отношениях, и в разлом, захлестывая все, оказавшееся на пути, хлынула нежность.

Это было первое постэкзаменационное воскресенье, и песчаные берега озера были забиты учениками Хогвартса, жаждущими отдыха и свободы. Все, кроме этого кусочка пляжа, где двое сплетались в бесконечном объятии.

Светловолосая взъерошенная голова высунулась из-за обрыва, спускающегося к берегу; обладатель ее полюбовался на Главную Хогвартскую Пару и нырнул обратно.

— Они все еще целуются, — сообщил Шеймус. Джинни посмотрела на него из-под ресниц.

— Тебе это мешает?

— Да нет, — лениво отозвался Шеймус, вытягиваясь на травке. — Просто хочется посмотреть, а ты меня дергаешь.

— Не думаю, что им понравится, если за ними будут подглядывать, — нахмурилась Джинни. Сидящая рядом с ней с каким-то листком в руках Гермиона неожиданно раздраженно вздохнула и пробормотала:

— Я не верю… она действительно это написала!

— Что? — спросила Джинни.

— Что последнее восстание гоблинов было в 1825 году! — Гермиона всплеснула руками. — К тому времени уже три сотни лет существовал Гринготтс!

— Может, она имела в виду 1285? — предположил Шеймус. Гермиона сердито покосилась на него.

— Это тоже неправильно, Шеймус!

Шеймус раздраженно пожал плечами.

— А что ты хочешь, Гермиона? Вспомнить семилетний курс Истории Магии! Мы же проходили восстания гоблинов в четвертом классе!

— Кто «она»? — спросила Джинни. Шеймус хмыкнул.

— Угадай с трех раз. Сольвейг, конечно…

— Я попросила ее скопировать свои ответы, — Гермиона покраснела. — Чтобы потом проверить, правильно ли она написала.

— И что мне это дало, Грейнджер?

Сольвейг стояла рядом, глядя на них сверху вниз.

— Ты написала, что последнее восстание гоблинов было в 1825 году! — воскликнула Гермиона, взмахнув листком. Сольвейг пожала плечами и присела на край обрыва, устремив взгляд в сторону озера.

— Да кому это нужно? Я на все вопросы, связанные с датами, отвечала наугад, с интервалом в восемнадцать лет. Догадывалась, что восстание гоблинов было раньше, но что ж делать… — Она улыбнулась.

— Черт, какие они все-таки… чудесные…

— Гоблины? — спросила Джинни, ухмыляясь.

— Нет, корнуэльские пикси! — фыркнула Сольвейг. — Вон те двое… интересно, они не собираются довести дело до конца? Я не прочь посмотреть…

— Сольвейг! — воскликнула Гермиона.

— У меня уже губы болят на них смотреть, — произнесла Джинни. — Интересно, как они ухитряются так долго целоваться?

— Короче, мы все за них рады, — вывод, сделанный Сольвейг, казался немного нелогичным, но никто не стал ей возражать.

Глаза, брови, лоб, виски, скулы, щеки, нос, губы, подбородок, шея, по которой можно проскользить до ушей, а потом зарыться лицом в мягкие светлые волосы, ощущая их ласковый, сладкий аромат, слушать неумолчный шепот …хороший… мой… нежный… мой… любимый… мой… чудесный… мое счастье… моя радость… мое солнце… и так бесконечно, словно по кругу — шепот, поцелуи, объятия, и волосы скользят шелком между пальцами, и горячее тело прижато так тесно, что даже тонкий листок бумаги не поместить между ними… и сердце переполняет нежность, тоска, боль, вина… я люблю тебя… я люблю тебя… как сделать так, чтобы можно было сказать это прямо в сердце, как заставить слова течь с кровью по венам? Я люблю тебя — затаскано и затерто до дыр, но если повторять слова, пока не сотрется смысл, может быть, удастся выразить то, что чувствуешь — как тает сердце, как нельзя, невозможно, нет сил… оторваться, прекратить… я люблю тебя… если бы я мог сказать это тебе прямо в сердце… если бы я мог поцеловать твое сердце… придти с твоей кровью в твои вены… я люблю тебя… когда бы прежде я ни говорил тебе это, понимаешь ли ты, что теперь это значит больше, еще больше, чем просто больше, больше настолько, что это не сказать словами и никак не измерить? Я люблю тебя — но даже если сказать тысячу раз, все равно не выразить то, как я люблю тебя.

Темно русые ресницы мокнут от слез, как ветви под дождем, но Гарри целует и целует мокрые веки, пока Драко не начинает улыбаться. Это так банально звучит, но твоя улыбка похожа на солнце во время дождя… я уже говорил, что люблю тебя?

Сириус Блэк встал, несколько раздраженно отряхнул песок с ладоней и, покосившись на Люпина, направился к целующимся юношам. Немного поколебавшись, профессор Защиты с тяжелым вздохом поднялся на ноги и последовал за своим другом.

— Гхм…

Прошло не меньше минуты, прежде чем Гарри (теперь уже он склонялся над Драко, лежащим на смявшейся робе) поднял голову и посмотрел на Сириуса совершенно диким взглядом. Губы его были ярко-красными, распухшими и даже немного потрескавшимися. На открывшейся взорам мужчин шее Драко темнели фиолетово-синие засосы. Люпин шумно втянул носом воздух.

— Парни, прогуляться не хотите? — жизнерадостно спросил Сириус, и Люпин мысленно закатил глаза. Драко не ответил — прикрыв глаза, он водил губами по шее Гарри.

— Прогуляться? — хрипло спросил Гарри.

— Ну да, — кивнул Сириус. — До Хогсмида. Посидим в пабе, выпьем… Вам, кстати, уже можно пить, вы знаете?

— Жарко же… — удивительно, но Драко ухитрялся говорить, одновременно продолжая целовать шею Гарри.

— Ну, тогда вам следовало раздеться, — несколько сардонически заметил Сириус.

— Я обгорю, — возразил Драко.

— Ты же снизу! — приподнял брови анимаг.

— Не всегда, — ответил Драко. Сириус присел рядом с ними и решительно произнес:

— Парни, так нельзя.

Юноши вопросительно посмотрели на него.

— Я вот это имею в виду, — Сириус указал на них. — Это может надоесть. Причем быстро. Это — не еда, это — лакомство. Нельзя питаться одними конфетами.