Джуд - Драко Малфой и Солнечный путь

— Здравствуйте, профессор Люпин, — обреченно произнесла Гермиона; Сольвейг же, удостоив профессора лишь короткого кивка, вошла в кабинет.

Сириус Блэк сидел в кресле и выглядел примерно так же растрепанно, как и Люпин. При виде незваных гостий он поднялся.

— Сольвейг, Гермиона… Что-то случилось? — обеспокоенно спросил он. — Что-то с Гарри?

— Мистер Блэк, вы брат Северуса? — в лоб спросила Сольвейг. Сириус резко выдохнул и посмотрел на Люпина.

— Я сделаю чай, — пробормотал профессор.

Пока Люпин заваривал чай, царила тишина. Когда же четверо уселись за столом и сделали по глотку, Сольвейг произнесла:

— Мистер Блэк, вы мне не ответили.

— Да, — после небольшой паузы произнес Сириус. — Я действительно был братом Северусу Снейпу. Но вот уже двадцать четыре года мы друг другу чужие люди.

— Почему вас изгнали? — спросила Сольвейг.

— Это довольно долгая история, к тому же неприятная для меня, Рема, Снейпа и даже памяти Джеймса, — Сириус поморщился. — Позволишь, Луни?

— Говори, — со вздохом согласился профессор. Сириус глубоко вздохнул.

— Эта история произошла, когда мы все учились на пятом курсе, — начал он. — Гермиона, я думаю, знает ее. Однажды я, особенно рассердившись на Снейпа за его, по моему мнению, недостойное поведение по отношению к некой особе…

— Точнее, — жестко перебила Сольвейг.

— Хорошо, — в том же тоне отозвался Сириус и поднялся на ноги. — Он ухаживал за Лили. Домогался ее. Я был уверен — и до сих пор уверен, кстати, — он наставил палец на Сольвейг, — что Снейп неспособен влюбиться по определению!

Лицо Сольвейг передернулось, но она ничего не сказала, лишь с ненавистью уставилась на Сириуса, и Гермиону снова обожгло мыслью, что эти двое страшно похожи.

— Я был уверен — он делает это, чтобы досадить Джеймсу. Джеймса он ненавидел люто, невзлюбил его с первого взгляда. Я так разозлился, что сделал то, чего мне, возможно, делать не следовало.

— Возможно! — яростно фыркнул Люпин, вскочил и заметался по комнате.

— Я заманил его в Шумной Шалман…

— В Шумной Шалман? — перебила Сольвейг. Люпин остановился и сел рядом с ней.

— Ты, думаю, слышала о том, что я оборотень…

— Конечно! — нетерпеливо перебила девушка. — Мне Северус сказал, как только вы появились в школе.

— И что, ты никому не рассказала? — приподнял брови Люпин. Девушка сжала губы.

— Я вообще-то не трепло, сэр. И мне, кстати, совершенно все равно, оборотень вы или нет. Точнее, не все равно. Оборотень — это гораздо веселее, чем просто так…

— Это совсем не весело, если ты — оборотень, — заметил Люпин.

— Вам так кажется, потому что вы не умеете находить хорошее в каждом проявлении жизни, — убежденно произнесла Сольвейг. — Однако я не понимаю, при чем здесь…

Внезапно она смолкла, уставившись на Сириуса в ужасе.

— Так вы… заманили его к оборотню?! Собственного брата?!

Сириус отвел глаза.

— И вас за это изгнали из рода, — вполголоса произнесла она. — Ну, я не удивляюсь. Как там? Причинение физического ущерба… бла-бла-бла…

— Не только, — возразил Сириус. — Очевидно, Снейп написал домой об этом происшествии. Когда родители приехали — кстати, был крупный скандал с Дамблдором, — он им выложил еще несколько обвинений — общение с нелюдями, мужеложество… Если бы только этот случай… мы все-таки не в средневековье живем, меня бы просто отправили в Дурмштранг… Но все вкупе решило мою судьбу. Отец вышел из себя. К тому же, я наговорил ему дерзостей… Припомнились прошлые грехи, и вот свершились все необходимые обряды, и меня отрешили от рода Снейпов, — с насмешливой торжественностью в голосе закончил Сириус.

— А почему Блэк? — спросила Сольвейг.

— Из-за пса, — ответил Сириус. — Пес-то черный… Ну, и вообще очень так…

— Эпатажно, — закончила Сольвейг, поднимаясь на ноги. — Про пса я, кстати, не поняла. Ладно, пусть у вас останутся хоть какие-нибудь тайны.

Наступила пауза. Теперь уже Сольвейг ходила по комнате, обдумывая что-то. Наконец она спросила:

— Мистер Блэк, а что вы знаете обо мне?

— Точно — ничего, — отозвался Сириус. — Знаю, что у Снейпа и мисс Паркер был роман. Она была очень красива, но редкая стерва. Очень жестока — когда она стала Упивающейся Смертью, почти сразу же попала на нелегальное положение — очень уж много за ней числилось трупов. Похоже, она искренне верила в грядущее торжество Темного Лорда и потому ничего не боялась. Я ничего не слышал о том, чтобы Снейп женился или о том, что у него есть дети, — он замолчал. Сольвейг продолжала смотреть на него в упор, но Сириус не поднимал глаз. — Правда, однажды… Когда ты родилась?

— В октябре, в восьмидесятом, — чуть опешив от неожиданного вопроса, ответила Сольвейг.

— Да… В начале осени, почти год спустя я зашел к Снейпу по одному очень важному для меня делу…

Рем снова громко фыркнул, но ничего не сказал.

— И… в его доме… в нашем родовом доме я увидел ребенка. Около года, девочку, — Сириус поднял глаза на Сольвейг и улыбнулся. — Она мне показалась очень уж худенькой. Я спросил Снейпа, кто это, и он неожиданно ответил, что это его дочь. Я еще хотел спросить, что он, не кормит ее, что ли, но не стал.

Снейп мог счесть это хамством, а мне была нужна его помощь.

— Ага, — очень неожиданно среагировала Сольвейг. Подняв на нее глаза, Гермиона увидела, что слизеринка удерживает рвущуюся с губ улыбку. — Понятно. Спасибо, Сириус. Это ничего, если я буду звать тебя Сириус?

— Ничего, — слегка удивленно отозвался Сириус.

— Вот и хорошо, — сказала Сольвейг. — Поднимайся, Грейнджер. У нас есть дело.

— Какое дело? — удивилась Гермиона.

— Такое, — ответила Сольвейг. — На «п» начинается, на «е» заканчивается. Простите, что помешали, господа, — она улыбнулась мужчинам, и в ее улыбке мелькнуло даже некоторое кокетство.

— В следующий раз предупредите совой, — усмехнулся в ответ Сириус. Люпин, улыбаясь, подошел к двери, чтобы проводить девушек, как вдруг Гермиона воскликнула:

— Господи, а это у нас кто?

Повернувшимся на возглас явилась следующая картина — на пороге люпиновой спальни стоял, ухватившись крошечной ручонкой за косяк, голенький малыш вряд ли года от роду.

— Опа! Он встал! — воскликнул Люпин — и сконфуженно смолк, когда две пары одинаковых синих глаз уставились на него. Не смотрела на профессора только Гермиона — просияв, она подошла к малышу — он весело гукнул и улыбнулся во весь рот — и, подхватив его подмышки, взяла на руки.

— А кто мы такие? — заворковала гриффиндорка. — Ой, какие мы маленькие! А как нас зовут? Мы уже улыбаться умеем, да, заинька?

— Это что такое? — тоном, в котором слышалось глубочайшее отвращение, спросила Сольвейг.

— Вроде же волчонок был, — прищурившись, подхватил эстафету Сириус.