Джуд - Драко Малфой и Солнечный путь

Поили Очищающим зельем — его задача была очистить кровь. Но, поскольку состав зелья в крови Драко тогда известен не был, лекарство приготовили по общему рецепту — и оно не помогло.

Три дня назад очень бледный от недосыпания и волнения Гарри сообщил, что он выделил все компоненты, кроме двух.

— Посмотри ты, — попросил он Драко, который все так же сидел у стены. Тот, поднявшись и стараясь держаться так, чтобы не показывать свой горб, подошел к столу, на котором работал Гарри. — Вот, это и это, — Гарри указал на две пробирки. Драко склонился над столом и почувствовал, как рука Гарри легла ему на плечо. — Ну, что? — голос Гарри звучал у самого уха. Драко выпрямился, чтобы сказать, что представления не имеет о природе этих компонентов, но в этот момент Мина, которая постоянно ошивалась в лаборатории — видимо, дожидалась Гарри — как бы невзначай прошлась позади них и небрежно сдернула спасительный плащ с Драко.

Тогда он выглядел значительно лучше, чем сейчас, и все же абсолютно ничего привлекательного не было в начинавшей лысеть голове и буро-зеленых пятнах ороговевшей кожи на лице. Драко резко наклонил голову и опустился на пол, чтобы поднять плащ. Взгляд Гарри жег его затылок.

После небольшой паузы прозвучал гаррин тихий голос:

— Мина, уйди, ты мешаешь.

— Гарри… — начала было та, но тут Гарри заорал так страшно, что Сольвейг, колдовавшая в углу над каким-то своим варевом, едва не уронила черпак в котел:

— Пошла вон!

С лица девицы моментально сошли все краски; яростно фыркнув, она вылетела из лаборатории.

После этого случая Драко перестал ходить в лабораторию. Он вообще перестал покидать пределы своей спальни; только один раз вышел ночью — и едва не столкнулся с Гарри, одиноко бродившим вдоль стен замка. Драко осознавал, что сейчас, наверное, самое подходящее время, чтобы вернуть себе Гарри.

Благородство и жалость гриффиндорца не оставляли сомнений. Но Драко не хотел. Гарри — не тот, кем можно пользоваться по ночам. А Драко не желал, чтобы Гарри видел его днем.

Свернувшись калачиком на кровати, Драко пытался представить себе свою дальнейшую жизнь. Наверное, он будет жить как сова — от полуночи и до рассвета. Зима станет благословенным временем — ведь зимой ночь длиннее, — а на лето он будет переезжать куда-нибудь в Южное полушарие. Если все-таки отец лишит его наследства, придется становиться проституткой. Самая подходящая ночная работа. Главное — не позволить Гарри взять над собой опеку. Сбежать от него.

После того происшествия в лаборатории Сольвейг сказала ему:

— Успокойся, моя радость. Я сварю Поисковое зелье, найду Снейпа, и он тебя вылечит. Вот увидишь, все будет хорошо.

Человек не может отчаиваться бесконечно, и Драко пытался найти хоть какой-то выход из кошмара, в котором оказался. Пока не понял, что лишается рассудка.

Грегори Гойлу, чтобы спуститься из спальни семикурсников, которую сейчас занимали только он и Винсент, в гостиную, надо было пройти мимо префектской комнаты. В коридоре под дверью последней снова обнаружилось это неслизеринское явление — Гарри Поттер.

— Что, Поттер, выгнали? — фыркнул он. Гриффиндорец поднял на него тяжелый взгляд, но ничего не сказал.

Первый раз, обнаружив Поттера здесь — это было неделю тому назад, — они отделали его так, что после их работы он вполне мог составить конкуренцию этой изменнической твари на конкурсе уродов. К сожалению, на следующий день их факультет потерял столько баллов, что с первого места моментально скатился на последнее. Так что Поттера решили больше не трогать. По крайней мере, руками.

Впрочем, куда больше, чем с Поттером, Грегори хотелось разделаться с Малфоем. Винсент, правда, утверждал, что Грегори совершенно напрасно так взъелся на блондина. Что Драко не виноват, что он — жертва обстоятельств, что если он, к его собственному, кстати, несчастью, влюбился в Поттера, то это, во-первых, целиком и полностью вина Поттера, а во-вторых, достаточное наказание для Драко. И прочие сюси-пуси. Грегори же был уверен — человеческая воля может не только помочь человеку выдержать Империус и Круциатус, но и справиться с ненужным чувством. Если Драко влюбился в Поттера, значит, он позволил себе это сделать, предав таким образом не только честь Малфоев, но и дух Слизерина.

Чем плох был мальчишка Бэддок? Грегори, правда, не увлекался собственным полом, но Малькольм явно принадлежал к числу тех людей, чья сексапильность действует на всех, без различия полов и сексуальной ориентации. Но Малфою надо было порвать с ним! Вне всякого сомнения, именно Малфой был виновен в том, что случилось ночью.

Грегори поморщился — не самое приятное воспоминание. Ночью все подземелье проснулось от пронзительного девичьего визга. Не прошло и трех минут, как ученики — заспанные, в халатах и пижамах, — столпились в гостиной.

— Что случилось? Кто кричал? — раздавалось со всех сторон. Минутой спустя в гостиную ворвалась Забини — растрепанная, глаза — по галлеону каждый.

— Там Малькольм… Бэддок… — выдохнула она. Слизеринцы гурьбой вывались в коридор.

Далеко идти не пришлось — вскоре они нашли его. Мальчишка лежал на полу, в луже собственной крови.

Кошмарная картина… Горло разорвано, вокруг раны — черная кайма, лицо — тоже иссиня-черное. Грегори вспомнил, что такой эффект дает яд.

Сквозь толпу протолкнулся Малфой. Несколько секунд просто смотрел на тело, потом опустился на колени.

И вдруг завыл. Да так страшно, что сердце зашлось. Если бы Грегори не знал наверняка, какой великолепный актер Драко Малфой — непременно бы поверил, что тот убит горем.

И, кстати, рожа у Малфоя была нормальной — такой, как раньше. А сегодня вот он снова сидит в комнате и, наверное, уже рычал на Поттера из-за запертой двери.

Началось все три дня назад — ночью он очнулся в Запретном лесу весь в пятнах засохшей крови. В этот же день в Хогвартс пришло известие, что в Хогсмиде убит человек — разорвано горло, в крови — неизвестный яд.

Позавчера ночью он проснулся у себя в комнате снова в крови. Днем Сольвейг, через дверь рассказывавшая ему последние новости, сообщила, что Хагрид нашел в лесу мертвого кентавра. Разорвано горло, яд в крови…

Вчера ночью его разбудил крик. Он едва сообразил скинуть вымазанные в крови рубашку и штаны и переодеться в чистое, прежде, чем выскочить следом за всеми прочими слизеринцами.

Там был Малькольм. Его маленький Малькольм, его сладкий мальчик, сломанной куклой раскинувшийся на холодном каменном полу. Тонкие руки разметались в стороны, хрупкая шея — сплошная кровавая рана.

Драко тихо заплакал, скорчившись на кровати. Точнее, попытался — но в дневном состоянии у него не было слез. Звери не плачут.