Джуд - Драко Малфой и Невозможное счастье

Чужая рука отвела волосы от его лица, и нахмурившийся Драко заглянул Джеми в глаза:

— Это первый раз?

Джеми чуть заметно кивнул. Драко сощурился.

— И ты промолчал?

Джеми закрыл глаза и затрясся в рыданиях.

Он едва понял, что его подняли на руки и устроили на кровати. Что-то коснулось там, и Джеми забился, пытаясь увернуться. Теплая рука тяжело и успокаивающе легла ему на спину.

— Это палочка, малыш. Я не очень силен в лекарской магии, но обезболивающее и заживляющее заклинания знаю. Лежи смирно, хорошо? Больше не будет больно.

Слезы потекли снова, и снова у Джеми не оказалось сил их удержать. Потом его подняли на руки и куда-то понесли. Зашумела вода. Его поставили на ноги, объятия разжались, и Джеми начал оседать на пол под теплые щекочущие струи, но его тут же подняли и прижали к чужому телу. Джеми тихо всхлипывал в быстро намокающую рубашку.

— Успокойся, — властно приказал Драко. — Извини, я повел себя грубо. Больше это не повторится.

— Ты не хочешь больше меня видеть? — Джеми поднял голову. Драко в промокшей насквозь одежде смотрел на него немого раздраженно и чуть-чуть — заботливо.

— А ты хочешь? — он приподнял бровь.

— Я люблю тебя, — конечно, это не должно было звучать так жалобно, но… как вышло…

— О… — сказал Драко.

Чуть позже, уложив Джеми в кровать, Драко сказал:

— Мне надо возвращаться домой. А ты спи. Номер снят на двое суток, так что завтра ты останешься здесь. Я буду в течение дня. Заказывай что хочешь. Где ты работаешь?

— Я… — Джеми растерялся, ошеломленный столь неожиданным напором.

— Впрочем, неважно, — перебил Драко. — Я найду тебе место получше. А пока — спокойной ночи.

Пару недель спустя Джеми Кид переехал из своих меблированных комнат в большую квартиру на Пиккадилли.

Еще через неделю он работал в секретариате Министерства магии.

Девушка вжалась спиной в стену, дыша сквозь стиснутые зубы, чтобы получалось не очень громко. Может, тогда не найдут…

Тщетно. Высокая фигура с длинными, по плечи, волосами обозначилась в конце переулка. Она не видела лица, но готова была поклясться — ее преследователь улыбается, обнажая острые белые клыки.

Словно она попала в фильм ужасов или книгу о вампирах…

Джулия закрыла глаза. Пусть это будет сон…

Шаги, настолько тихие, что больше напоминают шорох ветра в траве. Этого не могло быть на самом деле… Вампиров же не бывает, верно?

Ей показалось, что чужое дыхание уже касается лица, и она вжалась спиной в стену, изо всех сил заставляя себя проснуться.

Стена поддалась, и в зловещую тишину переулка ворвались вдруг совсем обычные, человеческие звуки — голоса, музыка, и еще невнятный шум, какой бывает, когда в одном месте веселится большая компания. Зло исчезло, а что-то теплое, на что Джулия почти упала спиной, спросило очень недовольным голосом:

— Непременно надо на мне лежать?

Она оглянулась, полуослепшими от пережитого ужаса глазами вглядываясь в лицо незнакомки — мрачное, полускрытое густой челкой и, несмотря на позднее время, темными очками. Впрочем, смотрела она все равно поверх очков.

— Простите, — прошептала Джулия, обнаружив, что голос ей не подчиняется. — За мной гнались, я не знала, что тут…

— Кто гнался? — перебила незнакомка.

— Не знаю, — ответила Джулия. — Псих какой-то, вампиром притворялся…

— А… — протянула женщина. — Вы в порядке?

— Относительно, — нервно отозвалась Джулия. Несколько минут незнакомка смотрела на нее, словно решая какую-то очень сложную дилемму, потом произнесла:

— Давайте я вас до такси провожу. Мало ли, может, он еще не ушел…

— Не думала, что в Лондоне есть маньяки, — почти истерически хихикнула Джулия, пока они шли к стоянке такси.

— Ну, не одной Америке так повезло, — буркнула ее спасительница.

— А как вы догадались, что я американка?

— По акценту. Вас по программе дружеского обмена пустили, или вы нелегально?

— Нелегально, — вздохнула Джулия. — Застрявшая туристка…

— Где живешь?

— А вам зачем? — неожиданно забеспокоилась Джулия. Та пожала плечами.

— Да так… Интересно стало, где живут нелегальные эмигранты…

На стоянке было пусто. Мрачная любительница темных очков достала сигарету и вопросительно посмотрела на Джулию.

— Куришь?

— Нет, — та покачала головой. — Не выношу сигаретного дыма. Да нет, кури! — испугалась она, увидев, что ее собеседница прячет сигарету обратно в пачку.

— Не горит, — передернула та плечами. — Ты вообще-то нормально себя чувствуешь?

— Не очень, — отозвалась Джулия. — А что?

— Давай я тебя чем-нибудь угощу, что ли… — предложила незнакомка. — В смысле успокоения… Вон моя машина стоит.

— Все уже закрыто, наверное, — неуверенно произнесла Джулия.

— Да нет… — словно нехотя ответила женщина. — И вообще, я не о том. Поехали ко мне. Не знаю, где ты живешь, но мне не хочется, чтобы ты туда возвращалась…

— С чего вдруг? — удивилась Джулия. И ее собеседница совершенно неожиданно улыбнулась.

— Ну, считай это любовью с первого взгляда! — и она протянула Джулии руку. — Сольвейг.

— Джулия, — девушка пожала предложенную ладонь.

— А это кто?

С фотографии Джулии улыбалась ослепительно белокурая девочка с яркими зелеными глазами. Она ужасно походила на кого-то, но, сколько Джулия не смотрела, решить, на кого именно, она так и не смогла.

— Это моя крестница. Тоже Сольвейг, — ответила хозяйка, выруливая из-за барной стойки. — Угощайся.

— Глинтвейн? — улыбнулась Джулия. — Люблю.

— Хорошая штука, — кивнула Сольвейг, осторожно прихлебывая горячий напиток. — Чтобы успокоиться или задушить простуду в зародыше. Или лечить тоску, — она усмехнулась. — Так что с тобой случилось?

Джулия осторожно присела на коврик перед камином; не вполне ясно было, зачем Сольвейг в доме с центральным отоплением настоящий камин, но сидеть перед ним с кружкой глинтвейна было очень приятно.

— Я не очень понимаю, если честно… Кажется, я что-то не то узнала. Я работала в больнице… ну, это не так важно. Короче, мне кажется, что меня хотят убить, — она виновато улыбнулась хозяйке. — Согласна, это звучит дико. Я уехала из страны, но меня не оставляют в покое…

— Так это был не маньяк? — уточнила Сольвейг.

— Думаю, что нет, — вздохнула Джулия. — Мне чертовски страшно…

Признание повисло в полутемной комнате почти как любовное.