Джуд - Драко Малфой и Невозможное счастье

— Не бойся, — произнесла наконец Сольвейг. — Здесь тебя никто не обидит.

Ни звука. Лишь тихий шорох воздуха, рассекаемого лезвием меча. И еще — легкие, почти на грани слышимости, скользящие шаги фехтовальщика.

Блэйз Уизли тоскливо вздохнула и покосилась на двух девушек, что сидели на полу рядом с ней. Одна из них, полненькая аккуратная девочка в очочках, сосредоточено читала толстую книгу. Вторая, рыжеватая и лохматая, сидела, прислонившись к стене, и, закрыв глаза, покачивала рукой словно в такт неслышной мелодии.

— Ну, долго еще? — не выдержала наконец Блэйз.

— Спроси у Сольвейг, — коротко ответила та, что читала. Блэйз посмотрела на их негласную командиршу, которая рубила невидимых врагов своей верной шпагой.

Выражение лица у нее было… в общем, когда у нее было такое лицо, Блэйз предпочитала держаться подальше.

— Сама спроси…

— Ну, тебе же надо было…

— Мне скууууууучно! — Блэйз простонала это громче, чем следовало, и следующее нервное движение Сольвейг едва не вогнало шпагу в пол.

— Тише! — шикнула девочка в очках.

— Норааааа, а что вообще происходит-то? — спросила рыжая, смачно зевнув. — Еще утром все было просто отлично…

— Рот закрывай, когда зеваешь, — автоматически произнесла Нора Лонгботтом. — Откуда мне знать, что произошло? Наверное…

— Снейп, — закончила Блэйз. Девушки синхронно вздохнули.

Нора могла бы рассказать, почему с утра все было отлично, только рассказывать было некому — и Блэйз, и их третья подруга, Мара Финниган, знали точно.

Накануне вечером, незадолго до ужина, их четверых понесло в теплицы. Собственно, теплицы были нужны Норе — она писала дипломную работу по гербологии.

Совместная работа с подругами, предполагалось, должна была сберечь ей время. Все четверо прекрасно знали, что ничего из этого не выйдет, что после первого получаса гербология будет благополучно забыта, потому что Блэйз начнет выбирать цветы, идеально подходящие к ее волосам (таких не существовало в природе, но доказать это Блэйз не представлялось возможным), а Сольвейг и Мара начнут ее дразнить, и, естественно, Нора не сможет заниматься в этом шуме, да и не слишком захочет.

История повторялась каждый раз, но, тем не менее, в теплицы они пошли вчетвером.

Правда, в этот раз сценарий оказался слегка изменен. Блэйз заныла, что не сделала домашку по гербологии, и попросила Нору дать ей списать. Принципиальная Нора отказала — она всегда так делала.

— Тогда помоги хотя бы! — взвыла Блэйз.

— Ладно! — рявкнула разъяренная Нора. — Тетрадь давай.

Через полчаса объяснений Норы, нытья Блэйз и ехидных подколок Мары выяснилось, что Сольвейг куда-то исчезла.

Чуть улыбаясь, Сольвейг слушала перебранку, в которую очень быстро превратилась подготовка домашнего задания. Потом, поняв, что ее не хватятся, неслышно встала — Гарри утверждал, что манеру красться она унаследовала от Драко — и пошла вглубь теплицы.

В последнее время ей все чаще хотелось остаться одной.

Она устроилась между стеклянной стеной, разделяющей теплицы номер четыре, в которой работали старшие курсы, и номер шесть, где находились растения, непредназначенные для изучения в школе — ими пользовались преподаватели, в основном, Снейп, и, конечно, мадам Помфри, — и зарослями Поющего терновника (который, к счастью, впал в анабиоз, а потому молчал), поджала ноги и раскрыла небольшую книжечку в потрепанном кожаном переплете.

Взгляд быстро бежал по рукописным строчкам; сначала Сольвейг улыбалась, потом вдруг ее лицо резко помрачнело, и девушка захлопнула книжечку.

— Так нельзя… — пробормотала она, вряд ли сознавая, что говорит вслух.

Тихий стук вывел ее из мрачной задумчивости; все с тем же раздражением в глазах Сольвейг вскинула голову.

Из-за стеклянной стены на нее смотрел профессор Снейп. И улыбался.

Влюбленность, особенно юношеская — не то чувство, которое можно долго скрывать; даже если влюбленный очень хорошо владеет собой — что редкость среди юных существ — и сумеет ничем себя не выдать, оно будет жечь изнутри, пока он не наберется смелости рассказать кому-нибудь — лучшему другу или подруге, отцу или матери, крестному… или любому существу, которому доверяет.

Сольвейг отлично владела собой. И не доверяла никому — не в силу природной замкнутости или озлобленности, просто когда-то отец объяснил ей, что Малфои не могут позволить себе быть слабыми. Рассказать кому-то о самом сокровенном значило проявить слабость, вот Сольвейг ее и не проявляла.

Впрочем, было живое существо, которому она доверяла безоговорочно, ведь ручная змея не могла растрезвонить никому о том, что поверяла ей Сольвейг. Никто из окружающих Сольвейг людей не говорил на серпентарго, кроме Гарри, а Гарри не любил змей.

Как о самой заветной тайне Сольвейг узнали ее подруги — до сих пор оставалось тайной. Мара пожимала плечами.

— Ну, это же видно…

Нора пожимала плечами.

— Мы же не совсем дураки…

Блэйз фыркала.

— Господи, надо же, Снейп! Я обалдеваю! Нос размером с Астрономическую башню, голова не мытая со времен Потопа, вечно в черном, как голодная ворона…

На это было что возразить. Во-первых, черными бывают и сытые вороны. Во-вторых, в последнее время профессор выглядел исключительно хорошо, настолько, что Сириус, посетивший как-то Хогвартс, удивленно присвистнул:

— Снейп, ты брови, что ли, выщипал?

А еще Снейп умел улыбаться, но вот об этом точно не знал никто, кроме Сольвейг. Даже Серпентина…

Снейп махнул рукой куда-то в сторону — пошли, мол. Сольвейг, растерянно улыбаясь, встала и пошла вдоль стеклянной стены. Снейпа скрыли заросли; впрочем, ненадолго — уже через десяток шагов он снова появился в проеме стеклянной двери, которую Сольвейг ни за что бы не заметила, если бы Снейп ее не открыл.

Профессор протянул девушке руку.

— Добрый вечер, мисс Сольвейг. Гуляете?

— Ага, — Сольвейг оперлась на профессорскую руку и легко спрыгнула на пол теплицы номер шесть, который находился примерно на полметра ниже, чем в теплице номер четыре. — А вы?

— Собираю кое-что для кое-каких зелий, — ответил Снейп. — Поможете?

— Конечно! — пожалуй, пыла можно было бы и поменьше, так что Сольвейг тут же добавила: — Ну… если это знакомые травы…

— А я вас познакомлю, — ответил Снейп и закрыл дверь за спиной Сольвейг.

В запирающемся ящике стола — Снейп слабо полагался на хлипкую маггловскую конструкцию и обычно добавлял к замку парочку действенных Запирающих Заклинаний, — среди прочих Не-для-постороннего-взгляда вещей у профессора зельеделия хранились три фотографии.

Они были разного качества, но все три представляли юных женщин лет шестнадцати-семнадцати.