Софи Морган - НЕобычная любовь. Дневник «подчиненной»

Его дыхание в моих ушах, голос, отражавший получаемое им удовольствие, приближали меня к концу еще больше.

Наконец он принялся трахать меня, жестко и грубо, с ударами, которые сводили на нет все мои попытки соблюдать тишину, так как иногда я громко стонала, особенно когда он немного сдвигался, и веревка, проходившая между ног, раздирала клитор. После всего предыдущего растравливания и предвкушения оргазм подкатился быстро, и я неожиданно почувствовала, насколько близка, чтобы кончить, чувствуя, как от напора дрожат мои бедра. Он понял неизбежное на пару секунд позже, но не собирался оставлять мне власть даже над этим.

— Еще нет, пока я не скажу, — шептал он мне в ухо.

Я старалась отогнать приближение потока, контролировать себя, доставить ему удовольствие, показать, как я умею дожидаться, но он затруднял это; его неумолимый темп еще ближе подводил меня к оргазму. Его дыхание в моих ушах, голос, отражавший получаемое им удовольствие, приближали меня к концу еще больше.

Наконец, он сжалился.

— Можешь кончить, — сказал Адам, и я выполнила приказ, почувствовав, как он, кончая, дергается внутри меня, в то время как меня накрыл собственный оргазм. Все это снова заставило пальцы ног сжаться, но тут я опустилась с небес на землю и почувствовала и смущение, и испуг, и раздражение: до какой же степени он способен меня контролировать!

Дыхание Адама было все еще тяжелым от собственного оргазма. Он поднялся и начал меня развязывать, и я почувствовала себя странно и от освобождения, и от того, что он уже не на мне. Его лицо было подкупающе серьезным, когда он рассказывал мне, что не хотел держать меня связанной так долго в первый раз. Он проверил мои руки на покалывание, затекание и подвижность после такого длительного перевязывания. Я честно отвечала на его вопросы, но была в каком-то сонном помутнении: возбуждение от всего произошедшего в сочетании с силой оргазма, понимание, что я гожусь на большее, чем просто лежать, уставившись на перекрестья веревок, оставивших отпечатки на моих руках, подергивание пальцев, любящих эти ощущения… Наконец, когда я была уже развязана и Адам удостоверился, что ничего не оказалось слишком болезненным или чересчур сильным, он вытащил меня на ковер и чмокнул в нос. Я почувствовала прилив нежности; мне до сих пор было хорошо, и я искренне наслаждалась всеми чувствами, которые ему удалось извлечь из моего тела.

Я почувствовала некоторое несоответствие, в первую очередь от того, что я до сих пор так мало знаю о его повседневной жизни. Как он пьет чай? За какую футбольную команду болеет? Но каким-то образом казалось, что мы очень хорошо подходим друг другу.

Мы долго, лежа, болтали после всего этого. Так как я медленно приходила в себя, то спрашивал он: что мне понравилось больше всего, что показалось самым трудным, чего бы я больше никогда не хотела делать и что обязательно повторила бы. У меня никогда не было никого, кто обсуждал бы это настолько основательно сразу после, и это было так интимно. Я могла бы довериться ему в этом вопросе.

Мы часто прерывались на поцелуи. Он благодарил меня за послушание, податливость, удовольствие. Я улыбалась, краснела и пыталась не смотреть ему в глаза, когда он говорил об особенно неприличных вещах. С неожиданной злостью на себя я начала думать о неуклюжем сватовстве, организованном Томасом и Шарлоттой.

Мы согласились, что ему не стоит оставаться на всю ночь, но он был со мной до двух часов и ушел только потому, что у нас обоих рабочий день начинался рано, а ему еще предстояло ехать через весь город в часы пик. Мы даже не попробовали печенье. Я отправила Адама домой с этим печеньем, упакованным в пластиковый контейнер. С одной стороны, я чувствовала себя немного глупо, делая это, но с другой стороны, мне хотелось, чтобы у него было это печенье, которое я пекла именно для него. На следующий день он прислал мне свое фото с кружкой чая на работе. Я улыбнулась и ответила. Неожиданно мы снова начали переписываться.

Помню, еще до того, как эта ночь закончилась, я захотела видеть его снова. Да, я знаю! Вот они, все мои «никаких обязательств, просто развлечение»! Ну что тут скажешь? Адам мне нравился. Он был веселый, сам над собой посмеивался, с ним было приятно поговорить. Между сексуальными утехами мы лежали в темноте и обсуждали политику и телевидение, рабочие моменты и фильмы. И хотя я злилась, не желая признавать их правоту, и до сих пор не одобряла их поступок, но Шарлотта и Томас нашли именно такого парня, с которым мне хотелось бы встречаться.

Это «пряничное сообщение» было первым среди многих, присланных им в последующие несколько недель, и я была действительно счастлива ответить не него. Мы болтали о множестве самых разных вещей — от сюжетов, над которыми я трудилась, до вопросов, которые он решал с коллегами по работе, — и он начал заходить ко мне после работы в течение недели, если мы оба были свободны. Мы прилипали друг к другу, как только он переступал порог, и немедленно начинали целоваться, срывая друг с друга одежду, отчаянно спеша удовлетворить наш сексуальный аппетит. Это было замечательное, порочное, первобытное веселье. После этого мы пили чай и болтали обо всем и ни о чем, и это было и расслабляюще, и непринужденно, и естественно. Я ждала его визитов с нетерпением и начинала понимать, что он больше всего соответствует моим представлениям об идеальном порочном любовнике.

За исключением, конечно, того, что мы вроде бы уже договорились, что не собираемся встречаться, что у нас случайная связь.

Чушь.

Конечно, были в этом и положительные стороны, все эти «мы не собираемся встречаться» открывают дорогу полному и открытому обсуждению таких вещей, о которых, возможно, не очень удобно говорить с тем, с кем предположительно может возникнуть долгая крепкая связь. Мы фантазировали о том, как он будет врываться в мой дом, чтобы пугать меня, когда я сплю.

Ладно, я слегка преувеличиваю. Но не намного. Я начинала понимать, что он больше всего соответствует моим представлениям об идеальном порочном любовнике.

Мы обсуждали давние фантазии. Вещи, которые всегда хотели попробовать, но которые по тем или иным причинам было невозможно осуществить. Я была менее опытна, чем он, в частности, в D/S терминах, поэтому мой список был длиннее, а если учесть, что мы лежали в постели, беседуя об этом, и он пробегал пальцами по моей руке вверх-вниз, мне показалось, он отчасти заинтересовался моим страстным желанием быть захваченной во сне — проснуться от того, что кто-то придавливает меня, бьет и трахает.

Как и все остальное, это было из области фантазий. Что касается безопасности, я очень мнительный человек. Оконные защелки у меня всегда закрыты, я не горю желанием, чтобы дверь в мое жилище взломали, а сама я была атакована и изнасилована в собственном доме какими-то грабителями. Это должен быть кто-то, кому я доверяю, кто-то, кого я хочу видеть в своей постели, и в рамках предварительно согласованных (хотя определенно в грубом D/S стиле) границ. Но я лелеяла мысль о том, чтобы меня застали врасплох.