Софи Морган - НЕобычная любовь. Дневник «подчиненной»

Это было совершенно другое качество боли по сравнению с разрядкой от битья тростью или хорошего сеанса с ремнем.

Хорошо, что Адам в душе не садист, поэтому в конце концов он устал от вида моих дрожащих губ, когда я преодолевала боль. Он сказал, что мне нужно потерпеть лишь несколько последних секунд, прежде чем все прекратится. И начал снова. К тому времени, когда он закончил, во рту у меня пересохло, и я охрипла. А у меня еще даже и оргазма не было.

Этот оргазм был занятным (как, я полагаю, и все оргазмы). Я всегда считала электросекс пограничной формой D/S игры; в правильной ситуации и с правильным партнером, контролирующим процесс, он дает возможность вызвать ощущения настолько сильные, что они могут стать болезненными, но при этом не оставляющими никаких следов, так что даже сам Джек Бауэр [13] Джек Бауэр — вымышленный персонаж телевизионных сериалов « 24 » в исполнении Кифера Сазерленда. мог бы гордиться этим. Тем не менее на низкой мощности ощущения в большей степени вызывают удовольствие — и если мы обсуждаем «пограничную форму» как понятие, то момент, когда удовольствие становится настолько интенсивным, что переходит в боль, дает широкие возможности для чрезвычайно интересных игр. После большого количества бесполезных попыток Адам обнаружил оптимальные режимы для того, чтобы воздействовать на меня. Это была интенсивная регулярная пульсация, постепенно возраставшая по силе, и ее предел был установлен на том уровне, который подразумевал, что, когда будет достигнута высшая точка цикла, на пару секунд возникнет мучительная боль, которая перейдет в спокойное блаженство с возвращением на более низкий уровень. Мой внутренний мазохист был на седьмом небе, когда непрерывное изменение ощущений доходило до того, что я корчилась на кровати самым отчаянным образом. Что делало счастливым и Адама.

Я не думаю, что смогла бы кончить только от ощущений, которые давали пластинки миостимулятора, по крайней мере, когда они были расположены, как сейчас. В то время, когда комок электрического напряжения со свистом пролетал сквозь меня рядом с влагалищем, он не был достаточно интенсивным и направленным, чтобы довести меня. Но когда Адам ошеломляюще легко проскользнул внутрь меня стеклянным фаллоимитатором, а потом перегнулся, чтобы одновременно поиграть с клитором, понадобились считаные секунды, чтобы подтолкнуть меня к оргазму, и когда он поразил меня, это было громко, долго и впечатляюще. Мне нравится думать, что мне комфортно в собственном теле, и я знаю, как довести себя; но даже в лучшие дни, с лучшими игрушками я никогда не получала такой оргазм, как этот. Ноги все еще дрожали, когда Адам вынул фаллоимитатор, вытер свои мокрые пальцы о мой зад, отклеил пластинки и принялся за сложную задачу по распутыванию веревки, закреплявшей мои руки и ноги. Еще долгое время после этого я была клубком нервных окончаний, не способных к передвижению.

Мы лежали, прижавшись друг к другу, пока мое дыхание не пришло в норму. Он почти гипнотизирующе гладил мне спину. Наконец, я сползла по его телу вниз и взяла его в рот — банальный, но довольно эффективный способ высказать благодарность за что-то этакое, дьявольское и забавное. Не сделать минет Адаму после всего, что произошло, было бы черной неблагодарностью. Если сила его эрекции чего-то стоит, то, значит, я не одинока в своем наслаждении — эта мысль вызывала у меня улыбку, когда я загоняла его член глубже в рот, проводя по нему языком и наслаждаясь ощущениями от восстановления небольшого контроля над ходом дел.

Даже в лучшие дни, с лучшими игрушками я никогда не получала такой оргазм, как этот.

Мне требовалось время, чтобы насладиться им во рту — с любовью к его реакциям, чувствуя, как будто он заслужил небольшую кражу своей собственности (хотя у моего способа кражи не было той трепетной восхитительной низости, какая получалась у него).

— О, София, — шептал он, запутывая руки в моих волосах и удерживая меня на месте, когда кончил. Я чувствовала некоторое самодовольство. Я посчитала, что это нормально, потому что Адам выглядел самодовольным восемьдесят пять процентов времени, когда делал что-нибудь сексуальное (и это по скромным подсчетам!). Черт побери, а это заразно!

Я заползла обратно в постель и устроилась в его объятиях.

— Все в порядке?

Я улыбнулась. Я полюбила эти сокровенные моменты — они отражали беспокойство Адама обо мне и служили чем-то вроде посткоитального вскрытия, когда мы узнавали о том, что больше всего мне понравилось и что я перенесла с трудом. Адам всегда был любящим и внимательным даже к мелочам, особенно в эти моменты, когда мы честно и с удовольствием разговаривали о произошедшем.

Сейчас я едва сумела бы смотреть ему в глаза, поэтому большую часть времени нашептывала свои отзывы ему в грудь.

— Большое тебе спасибо. Это было потрясающе. Очень сильно.

— Не слишком?

— Нет, то, что надо. Терпимо. Ну, хорошо, невыносимо. Временами это было невыносимо.

Я прервалась и вздохнула, пытаясь собрать воедино свои мысли, что трудно и в обычное-то время — что уж говорить про то, когда я возвращаюсь из сабмиссивной пустоты. Это как будто одна часть головы тупо пытается понять, в то время как другая воспринимает произошедшее.

— Это что-то сверхъестественное. Я жажду быть доведенной до той точки, где думаю, что большее не выдержу, а потом меня толкают чуть дальше, чтобы доказать, что могу, хотя я думаю, что нет. Вот так ты и сделал. Ты знаешь, что именно я могу.

Он усмехнулся.

— Думаю, что начинаю узнавать. Да, — он опять меня поцеловал. — Ты была такая стойкая. Мне нравится, когда ты вся такая мужественная и стараешься не поддаваться боли. Видела, как ты сопротивляешься, когда я тебя связываю? Это то, на что не надоедает смотреть!

Я засмеялась с притворным удивлением.

— Правда? Ну, ты и удивил! Все-таки у меня есть один вопрос.

Его голос стал любопытным.

— Давай.

Как ни странно, я чувствовала какую-то робость, спрашивая об этом.

— Как ты думаешь, что было бы, если бы ты трахнул меня под напряжением?

Он наклонился, чтобы посмотреть на меня.

— Ты потрясающая. Что бы извращенное я ни придумал, у тебя сразу же появляется идея, как это еще больше извратить. Блестяще!

Я улыбнулась ему.

— То же могу сказать и про тебя. Так интересней жить.

— Так и есть, красавица моя, так и есть, — он обернул мои плечи одеялом. — Мы обязательно должны провести такой эксперимент и посмотреть, каково это — трахаться таким образом.

Пока я проваливалась в сон, я восторгалась тем, кого обрела в лице Адама. Может быть, это прозвучит глупо, но по-настоящему я никогда не ожидала, что у меня появится бойфренд, с которым я смогу вместе жить, любить, делить повседневные заботы, и который, кроме того, может трахать меня пятнадцатью способами в воскресенье. Я чувствовала, что мне невероятно повезло.