Мэдэлин Шиэн - Неоспоримая любовь (ЛП)

- Мари! – рявкнул Квинтанилла.

- Добровольно? – прорычал он. – Он заставил меня смотреть, как он насилует ее! Ты это нахуй понимаешь? Я был прикован к сраной батарее, глядя, как этот ебаный психопат ударил ее, и ни черта не мог поделать!

Он слышал, как кто-то - Ками или Дэнни - вскрикнул, а может обе они. Клуб затих.

Кокс втянул воздух в легкие.

- Президент, - прошептал он.

Он проигнорировал его.

- Слушай меня, Агент Пизда, - прошипел он. – Я тебе не просто угрожаю. Я прямо сейчас нахуй готов грохнуть тебя, так что надейся, что мои парни меня удержат.

- Не отпускайте его, - сухо сказал Квинтанилла. Он обернулся к напарнице. – Пошла нахуй отсюда.

11:55

Я вцепилась в мой чизбургер и картошку. Прошла вечность с того момента, когда я ела в последний раз, и я оголодала. Фрэнки наблюдал за мной из того угла комнаты, что был ближе к двери, между его ног была зажата бутылка водки, его лицо ничего не выражало.

- Можно мне немного? – шепнула я, указав на полупустую бутылку.

Он посмотрел на водку, потом на меня и кивнул.

Я соскользнула с кровати и медленно подошла к нему. Остановившись у его ног, я присела и потянулась к бутылке. Я едва положила пальцы на нее, как его рука сжала мою руку.

Я посмотрела наверх.

По щеке Фрэнки бежала слеза.

- Ева, - прошептал он – не мог спать, детка, не мог нахуй спать. Прошли недели и недели, и недели…

Мое сердце екнуло.

- Малыш, - сказала я, потянувшись к нему, - иди сюда.

Вскарабкавшись на колени, он схватил меня в объятия и зарылся лицом в мою шею. Мое сердце надрывалось, дрожа, я поглаживала его волосы, его спину.

- Помнишь мой выпускной? – прошептала я. – Помнишь, как мы танцевали на крыше потом? Мы танцевали и смеялись, пока не взошло солнце. Это была одна из лучших ночей в моей жизни.

Его огромное тело обвисло на мне, и он зарыдал.

- О Боже, малыш, нет, - я подняла его голову, чтобы видеть его лицо. – Фрэнки, - я выдохнула, вытирая слезы с его щек, - тебе больше не надо плакать. Теперь я здесь. Я никогда не покину тебя, никогда снова, малыш.

- Ты не можешь, - прохрипел он. – Я не могу спать без тебя, и я не могу дышать без тебя, детка, я нахуй не могу дышать. Мой живот скручивает все время.

- Тшш, - успокаивала я, вытирая его слезы, борясь с собственными слезами. – Займись со мной любовью, малыш. Дай мне показать, как сильно я люблю тебя.

Знакомый вкус его слез, смешавшихся с водкой, наполнил мой рот, и я отпустила свой разум ненадолго, в самый последний раз пробуя вкус Фрэнки. Его руки блуждали по моему телу, снимали лямки платья с моих плеч, и мой сарафан съехал вниз к моей талии.

- Ева, - выдохнул он, охватывая мои груди, - моя Ева.

- Да, - прошептала я. – Я твоя. Навечно.

Я подтолкнула его спиной к стене и занялась его ремнем. Он сел и подался бедрами вперед, чтобы я могла стянуть его джинсы к ногам. Крепко обняв, он подхватил меня, положил на спину и накрыл меня своим телом.

- Я люблю тебя, - я тихо плакала, сжимая его бедра, принимая его внутрь себя. – Я любила тебя столько, сколько помню себя.

- Блять, детка, - простонал он. – Я люблю тебя, я охуенно люблю тебя, я так блять тебя люблю.

Каждым толчком он объявлял о своей любви ко мне, двигаясь быстрей и жестче от раза к разу.

Я потянулась к джинсам Фрэнки, лежавшим рядом, к зубчатому лезвию, которое он держал закрепленным на ремне.

- Сильней, малыш, - прошептала я, нуждаясь в том, чтобы отвлечь его. – Отдай мне всю свою любовь.

Фрэнки спрятал лицо в моей шее, его слезы заливали мои волосы, его тело вдалбливалось в мое.

Вцепившись в рукоять кинжала, я вытащила оружие из ножен.

Когда я почувствовала, как он напрягся, почувствовала его оргазм, я пробежалась рукой по его волосам и нежно повернула его лицо.

- Посмотри на меня, малыш.

Он моргнул, глядя на меня.

- Я никогда не покину тебя снова, малыш, теперь ты всегда со мной, - прошептала я, слезы лились по моему лицу. – Больше никаких кошмаров.

Он улыбнулся мне своей утерянной мальчишеской улыбкой.

- Ты всегда прогоняла их.

Я коснулась губами его губ.

Затем я воткнула лезвие в основание его шеи и изо всех сил провернула его.

13:30

- У нас есть сигнал, - сказал Квинтанилла, держа телефон у своего уха. – Местные копы засекли номера Дэлувы рядом с мотелем несколькими городами дальше.

Дьюс не задавал вопросов, он просто продолжал молиться.

- Скажи им ждать, - сказал Квинтанилла. – Без сомнений Дэлува вооружен, чрезвычайно опасен, как черт неуравновешен, и у него есть заложница. Я вызываю команду туда прямо сейчас.

Глаза Квинтаниллы расширились и остановились на нем. Он почувствовал, как его желудок сворачивается.

Она не умерла. Она не могла быть мертва. Нет. Боже, пожалуйста, не дай ей умереть.

- Когда? – Квинтанилла потребовал ответа.

Блять. Ебать его. Ебаный Иисусе. Он не справится с этим. Он не сможет. Его дети не смогут. Ками и Девин не смогут пережить это. Его парни не смогут. Этого не могло случиться.

Квинтанилла отключил звонок.

- Дэлува мертв.

Он подскочил на ноги.

- Ева?

- В истерике, но не ранена.

Жесточайшая дрожь облегчения волной прорвалась сквозь него.

- Как они убили его? – спросил Тэп.

Квинтанилла сжал губы и прицокнул. Он осмотрел клуб, будто размышляя делиться тем, что он знает, или нет. Он шумно вздохнул.

- Они не убивали его. Женщина сделала это. Почти отрезала его голову кинжалом. Вышла из номера, сжимая оружие, полуголая, вся в крови.

У Ками подогнулись колени, и она завизжала во всю мощь легких. Кокс присел перед ней, обнимая ее.

- Блять… - Кокс посмотрел на него снизу вверх, выражение ужаса на лице его парня отражало его собственные ощущения. – Президент… - прошептал он. – Фокси…

Он сел и закрыл лицо здоровой ладонью. Рука Мика опустилась на его плечо и сжала его.

- Она в порядке, Президент. Она жива.

- Она жива, - сказал он хрипло, - но я прямо нахуй сейчас могу тебе сказать, что она совсем не в порядке.

Двадцать вторая глава

В облачный вторник Демоны хоронили Фрэнки. На нем был его жилет, мои кольца - обручальное и свадебное - были надеты на его мизинец. Дьюс стоял, удерживая меня в те моменты, когда меня накрывало. Горе и сожаление переполняли меня, перекрывались чувством вины, и в то же время моя голова кружилась от того облегчения, что я чувствовала.

Я надеялась, что в смерти Фрэнки обретет мир, который никогда не мог найти в жизни.

Долгое время я стояла там после того, как служба окончилась. Я немного поговорила с Фрэнки, немного поплакала.

Прежде чем уйти я прочла его имя на надгробном камне.

- Сладких снов, малыш, - прошептала я. – Навечно.

До отъезда домой мы с Ками сходили на могилу к Чейзу. Рука в руке мы сидели на траве, прислонившись к его надгробию. Деля бутылку виски за семьдесят пять тысяч долларов, мы обнялись и плакали. Мы плакали по разным причинам, но обе – по Чейзу. Несмотря на его ебанутые отношения с нами обеими, он был любим. Просто он слишком съехал с катушек, чтобы осознать это.