Lina Mur - Fifty And One Step Bac

не сегодня, — он тянется к моим рукам своей рукой и

накрывает ладонью мои пальцы, сцепленные в замок.

Я перевожу взгляд на это соприкосновение и удивляюсь

нашему контрасту. Его загорелая кожа и моя на несколько

тонов светлее. Красивое сочетание и я начинаю

хмуриться на свои мысли.

— Не надо, — шепчет Ник, и я бросаю на него

удивлённый взгляд.

— Доверься мне, я не причиню тебе зла, обещаю. Всё

будет только с твоего согласия и не более, — он немного

сжимает мои пальцы и убирает свою руку.

Я должна ему что-то сказать, но не нахожу даже самой

обычной реплики и просто вздыхаю. Позади нас

раздаётся шум, и я оборачиваюсь, смотря, как смеясь, входят моя семья и Вуд, что-то рассказывающий отцу.

— Мистер Холд, а мы потеряли вас, — улыбается ему

папа, и я замечаю, что среди них нет выкрашенной

блондинки Ника.

— Мы с Мишель обсуждали оперу, сошлись на мнении, что сегодня действительно потрясающий вечер, — отвечает ему вежливо Ник.

От новой фразы и раздутия огромного мыльного пузыря

из-за этих слов Ника, меня спасает последний звонок, говорящий о необходимой тишине в зале.

Зря он это сказал, лучше бы соврал, что я его ударила

или показала средний палец, или же просто

игнорировала. Чёрт!

Третий акт, и я желаю, чтобы он окончился ещё быстрее, но незаметно для себя снова проникаюсь историей. На

сцене разворачивается новое действие, в котором двое

совершенно разных людей, с различным прошлым

мечтают о совместном будущем и строят несбыточные

планы. Но реальность бьёт слишком сильно по ним, принося смерть Виолетты на руках возлюбленного.

Я не смогла сдержать слез на арии, и глаза

затуманились. Неожиданно в мою руку был вложен

платок, и я перевела взгляд на него. Рука Ника лежала на

моем запястье, и он успокаивающе поглаживал большим

пальцем кожу. Хлюпнув носом, я поднесла платок к

глазам и осторожно промокнула влагу, пока Ник

продолжал передавать мне своё тепло.

— Спасибо, после стирки отдам, — шепчу я, смотря на

чёрные пятна туши, на белоснежной ткани.

— Оставь себе, — также отвечает он. Он отнимает руку, а

я сжимаю в своей его вещь.

Что-то снова произошло, и я чувствовала это. Мне не

нужно было смотреть на него, я была уверена, что он не

ожидал такой моей реакции и постарался помочь мне.

Это было странно. Обычно он властен, я бы больше

поверила, если бы он усмехнулся, а затем обвинил меня

в сентиментальности. Ведь мне казалось, человеческие

эмоции для него чужды, а на самом деле, я ошиблась.

Свет включается над нами, и мы поднимаемся с мест, хлопая и благодаря за великолепное представление. Я

прячу платок Ника в свой клатч от любопытных

расспросов и поворачиваюсь к семье, собирающаяся

уходить.

Я выхожу из ложи самая последняя, Ник придерживает

мне дверь, и я вижу, что его лицо чем-то омрачено, он

обеспокоен. Неужели тем, что я так отреагировала на

смерть главной героини? Или он передумал насчёт

ужина?

От этих мыслей я начинаю хмуриться, идя за компанией

впереди. Неожиданно Ник на долю секунды берёт меня за

руку, я резко поворачиваю голову на него, и мы

встречаемся глазами. Они тёмные, они манящие...и уже

холодные. Он так же внезапно, как и схватил меня за

руку, отпускает, словно пугается чего-то. Я хочу спросить, что это было, зачем и почему. Но Ник немного отстаёт от

меня и кому-то кивает. Папа в этот момент оборачивается

и прищуривает взгляд, я ловлю его на себе и натягиваю

улыбку.

— Я напишу тебе, — едва слышно говорит Ник, когда мой

родитель отворачивается и отвечает на вопрос Вуда. У

меня ощущение, что он специально отвлёк отца, чтобы

дать нам возможность договориться.

— Хорошо, — я повторяю его интонацию.

— Я...до завтра, Мишель, — голос Ника меняется и от

него становится зябко. Я поворачиваю голову, чтобы

понять причину, но вижу только удаляющуюся широкую

спину в чёрном пиджаке.

Да что, чёрт возьми, тут происходит?! Что с ним не так?

В голове снова миллион мыслей, а я двигаюсь на

автопилоте, надевая шубу и кивая Вуду, с интересом

осматривающему меня. Этот взгляд неприятен, как и

большинство, исходящее от мужского пола. Я только

закатываю глаза, и первая выхожу на воздух, бросая

слова прощания Вуду.

— Я надеюсь, что это приглашение хороший знак, — задумчиво говорит папа в лимузине, везущим нас домой.

— Я тоже, дорогой. Я так рада, что мы сходили, и встреча

была самой судьбой, — кивает мама.

— Мишель, о чём ты говорила с Николасом? — интересуется у меня папа, и я уверена, что он хочет

слышать о том, насколько Ник восхищен мной и другую

чепуху.

— Да в общем-то, ни о чём, — пожимаю я плечами, изображая равнодушие. — Об опере.

— Ну да, о чём с ней ещё можно говорить, — насмехается

Тейра, и я ей дарю испепеляющий взгляд.

— Да, ладно, Миша, ты же у нас бунтарка, и я удивлена, что Николас не сбежал от тебя или ты его не придушила

своим красноречием, — продолжает сестра. — Или всё

же ты его обматерила, и он из-за своего воспитания не

стал унижать тебя?

— Тейра, — обрывает её мама, и она поджимает губы, но

в голубых глазах продолжает играть насмешка и

превосходство.

— Но я заметил, какие взгляды на тебя бросал Вуд, — довольно говорит папа.

— Обычные, — грубо отвечаю я и складываю руки на

груди. — И он был с девушкой.

— Тогда надо сделать так, чтобы это были необычные, — давит на меня он. — Девушкой? Да у них их огромное

количество и на каждый день.

— Боже, папа, хватит! Я не собираюсь лебезить ни перед

Вудом, ни перед Ником только, чтобы они вложили

деньги! Ты предлагаешь мне заняться проституцией, и это

не гарантирует, что они вложатся в вашу компанию! Это

твоя идея, а меня, будь добр, оставь в покое! — взрываюсь я и отворачиваюсь к окну.

— Я всего лишь пожелал, — недовольно цокает он, игнорируя мою агрессию и негодование. — И я не

предлагал тебе ложиться под них. Ты взрослая девочка, но должна понимать, что Вуд нашего круга, как и Холд, поэтому было бы неплохо, если бы у тебя наконец-то

появился постоянный мужчина. И желательно один из

таких. Уже пора задумываться о будущем.

— Всего лишь пожелал...взрослая девочка...фу, — тихо

передразниваю я его и киплю внутри. Хоть бы не

взлететь.

Когда все заходят домой, я ни слова не говорю им и

поднимаюсь к себе, чтобы меня оставили в покое и, конечно, избежать нового желания отца. Я для него всего

лишь пешка, которую он хочет правильно разыграть. И

меня это не устраивает. Я хочу, чтобы со мной считались, я ведь живой человек. У меня есть свои планы на мою