Виктория Холт - Зыбучие пески. Книга 2

— Неужели тебе понадобилось так много времени, чтобы уяснить это?

— Ты неисправимый глупец. Зачем ты позволил обвинить себя?

— Я убил его, — повторил он. — Если бы ты видела его… то полюбила, как и все остальные.

— И все-таки он не был совершенством.

— Он был молод, мужествен… полон жизненного огня.

— И поэтому соблазнил юную цыганку.

— Жизненная сила не мешала ему оставаться порядочным. Если бы он остался жив, то никогда не отказался от нее. Он просто поместил бы ее куда-нибудь и присматривал, держа втайне ото всех. В тот злосчастный день… как я проклинал себя, как страстно хотел, чтобы Господь поменял нас местами и он выстрелил первым! Тогда не было бы такой трагедии. Ему бы все простили.

— Ты завидовал ему?

— Конечно же, нет. Я обожал его. Хотел походить на него, даже пытался подражать: я считал его великолепным. Я все делал, чтобы походить на него, во всем. Но никогда не завидовал. Я восторгался, как и другие… даже больше, чем другие. Я видел в нем совершенство.

— Поэтому взял на себя его вину.

— Какая малость за отнятую у него жизнь!

— Даже убив его намеренно, ты не смог бы заплатить полнее.

— Ты действительно так считаешь?

— Дело закончено. Ты должен выбросить все это из головы.

— Думаешь, я когда-нибудь смогу?

— Да, я так думаю. И ты сможешь.

— Может быть, один человек и смог бы заставить меня забыть… единственный человек в мире. А ты… ты забыла свое прошлое?

— Возможно и у меня существует такой человек, единственный в мире, который мог бы и меня заставить забыть.

— А ты не уверена?..

— Но с каждым днем становлюсь все увереннее.

Мы стояли, сжимая руки друг другу, но между нами стояла Эдит.

Но я поклялась, что не успокоюсь, пока не выясню, что же случилось с Эдит. Мне это необходимо знать! На Нэйпире уже не висело обвинение в связи с цыганкой, в смерти матери… Но прежде чем мы оба сможем вступить в будущее, уже ставшее столь желанным для обоих, ему предстоит снять с себя обвинение в исчезновении… или смерти… Эдит.

Был ранний вечер, самое тихое время. Сэру Вильяму врач прописал отдых; миссис Линкрофт тоже прилегла. Она очень страдала: я видела это по ее виноватым глазам, которые она едва поднимала.

Мне хотелось обо всем подумать, подробно перебрать каждую минуту нашего разговора с Нэйпиром. Нужно было подумать и о нем, и о Годфри.

Однако, глубоко в душе я приняла решение, как и тогда, когда выбирала между карьерой и браком с Пьетро. Вернее, притворялась перед собой, что выбираю, а на самом деле уже знала, как поступлю, потому что всегда следовала велению своего сердца. Если бы Рома была здесь, она непременно заявила бы, что я сошла с ума, отказываясь от брака с Годфри ради Нэйпира. С Годфри меня ждет надежная, комфортная и легкая жизнь. А с Нэйпиром? Я совсем не уверена, что жизнь с ним будет такой же легкой. Тень смерти Бомона не может так быстро исчезнуть, мне и не стоило надеяться, что Нэйпиру удастся легко освободиться от прошлого. Темные тени годами еще будут пересекать жизненный путь Нэйпира и могут сказаться на нем в самый непредсказуемый момент. А я сама? Смогу ли я полностью забыть Пьетро?

Все это я и хотела обдумать в тиши любимого садика спокойным солнечным вечером, пока у меня было свободное время.

Я направилась туда и очень удивилась, обнаружив там Алису, которая сидела, скромно сложив руки на коленях.

— Я знала, что вы придете сюда, миссис Верлен, — сказала она.

— Ты хотела меня видеть?

— Да. Я хотела рассказать и показать вам, что я нашла, но только не здесь.

— А почему не здесь?

— Потому что мне это кажется очень важным, — она поднялась. — Мы можем немножко прогуляться?

— Разумеется, можем.

Выходя из дома, она все время оглядывалась.

— Алиса, в чем дело? — спросила я.

— Я просто удостоверилась, что за нами никто не идет.

— Разве тебе показалось, что кто-то шел?

— Мне все время кажется, после пожара. — Я вздрогнула, а она продолжала: — Да и вам тоже, миссис Верлен, разве не так?

Я призналась, что часто ощущаю какое-то неудобство.

— Конечно, — сказала Алиса, — в горящем доме может оказаться любой, но с тех пор у меня такое чувство, что я должна особенно оберегать вас.

— Как это мило с твоей стороны, Алиса. Благодаря тебе я чувствую себя защищенной.

— Я и хотела, чтобы вы так себя чувствовали.

— Как хорошо иметь ангела-хранителя.

— Да, наверное. Теперь он у вас есть, миссис Верлен.

— Куда мы идем и что ты собираешься мне показать?

— Здесь мы свернем и пойдем к морю.

— Это место там, внизу?

— Да, и я в самом деле считаю, что все может оказаться очень важным.

— Ты держишь меня в неизвестности.

— Не совсем так, миссис Верлен. Просто я не знаю, как это можно описать. Но думаю, что оно имеет большое археологическое значение.

— Боже мой, Алиса, тебе не кажется, что мы должны?..

— Сказать еще кому-нибудь? Нет-нет, еще рано. Пусть мы с вами будем первооткрывателями.

— Ты начинаешь говорить загадками.

— Вы скоро все узнаете, — она опять оглянулась.

— В чем дело?

— У меня возникло ощущение, что за нами кто-то идет.

— Я никого не вижу.

— В кустах легко можно спрятаться.

— Не думаю. В любом случае, нас с тобой двое, и не нужно так волноваться.

Алиса пошла вперед по извилистой тропке, ведущей к пескам.

На полпути она опять остановилась и сказала:

— Прислушайтесь.

Я тоже остановилась, и мы стали вслушиваться.

— Здесь очень хорошо слышны шаги, даже если идущий далеко отсюда.

— Все в порядке, — сказала я. — Но теперь я пойду вперед.

— Хорошо, только помните, о чем я давно предупреждала, и будьте осторожны, чтобы вас не отрезало приливом. Помните? Может, я еще тогда спасла вам жизнь, — мысль понравилась ей. — Может, это даже является моей жизненной задачей.

Мы дошли до песков, и немного впереди я увидела ту самую маленькую бухточку с нависающей скалой, про которую она мне говорила, что там легко попасть в прилив.

Настороженно оглядываясь, она шла вперед.

— Здесь, миссис Верлен, — она скрылась в отверстии в скалах.

— Что это, Алиса?

— Это что-то вроде пещеры. Входите.

Я вошла, и она сказала:

— Эта часть — просто небольшая пещерка. Но за ней в глубине скалы есть еще другая, больше. Думаю, мы найдем там кое-какие изображения. Они очень грубые… вроде тех, что люди делали сотни лет назад. Может, в каменном веке. Может, в бронзовом. Мистер Уилмот нам рассказывал об этом.

Я вспомнила Рому. Пещерные рисунки! Неужели Годфри прав? Неужели она и в самом деле нашла что-то сверхинтересное, и за это ее убили?

— Мне кажется, они имеют огромное значение, — продолжала Алиса.

— Но где же… — я оглядывала тускло освещенную пещеру и ничего не видела.