Виктория Холт - Зыбучие пески. Книга 1

Я заметила, что все несколько смущены тем новым положением, которое Эдит приобрела, выйдя замуж.

Мое внимание привлек чай, который нам подали точно так, как это делалось и в нашем доме: в большом коричневом глиняном чайнике, а молоко — в фарфоровом кувшинчике. Стол накрыли скатертью и поставили хлеб, масло и печенье.

— Быть может, вы продемонстрируете миссис Верлен свои успехи? — предложила миссис Линкрофт.

— С удовольствием послушаю.

— Вас рекомендовала мисс Элджин, не так ли? — сказала Аллегра.

— Да, так.

— Значит, и вы были ученицей?

— Конечно.

Она кивнула, прыснув от смеха, словно мысль о том, что и я была ученицей, показалась ей невероятной. Я начинала понимать, что Аллегре нравилось актерствовать и чувствовать себя в центре внимания. Однако меня интересовала Эдит, и не только ее жизнь и почему она, такая юная, стала хозяйкой такого большого дома, но и то, что она любила музыку и уже неплохо играла. А это я чувствовала по тому, как она менялась, заговаривая о музыке: загоралась, вспыхивая лицом, становясь почти смелой.

Пока мы разговаривали, вошла служанка сообщить, что сэр Вильям зовет миссис Линкрофт.

— Спасибо, Джейн, — кивнула она, — скажи ему, пожалуйста, что я приду через несколько минут. Алиса, когда вы допьете чай, ты можешь показать миссис Верлен ее комнату.

— Хорошо, мама, — сказала Алиса.

С уходом миссис Линкрофт атмосфера неуловимо переменилась. Непонятно, что это могло значить, ибо экономка произвела на меня впечатление чрезвычайно мягкой и кроткой женщины. И все же в ней был внутренний стержень, но не думаю, чтобы она могла влиять на девочек, особенно на такую взбалмошную, как Аллегра.

— А мы ждали кого-нибудь постарше, — сказала Аллегра. — Для вдовы вы не такая уж и старая.

Три пары глаз пристально изучали меня. Я ответила:

— Да, я овдовела всего через несколько лет после свадьбы.

— А от чего умер ваш муж? — допытывалась Аллегра.

— Возможно, миссис Верлен неприятно говорить об этом, — тихо произнесла Эдит.

— Чепуха! — отрезала неукротимая Аллегра. — Всем нравится говорить о смерти.

Я подняла брови.

— Да-да, — продолжала Аллегра. — Посмотрите на эту Кук. Вечно она ужасно подробно рассказывает об этом своем последнем сиянии, как она его называет. Стоит только ее спросить, а то и спрашивать не нужно. Она прямо упивается этими подробностями. Враки, будто люди не любят говорить о смерти, очень даже любят.

— Но миссис Верлен, может быть, не похожа на Кук, — вставила Алиса тихим, едва слышным голоском.

Бедная крошка Алиса, подумала я, как дочь экономки ее не очень-то принимают за свою, хотя и разрешают заниматься вместе со всеми. Я повернулась к ней и сказала:

— Мой муж умер от сердечного приступа. Такое может произойти с каждым в любую минуту.

Аллегра взглянула на своих подруг, как будто ожидая, что они тут же упадут от приступа.

— Бывает, — продолжала я, — что этого никак нельзя избежать. Когда человек слишком много работает, сильно нервничает…

Эдит сказала робко:

— Может быть, переменим разговор?.. Миссис Верлен, вам нравится преподавать, вы уже многих обучили?

— Мне нравится преподавать, только когда ученики меня слушаются, и обучила я уже довольно многих.

— А как надо слушаться? — спросила Аллегра.

— Любить фортепьяно? — предположила Эдит.

— Именно так, — сказала я. — Если вы любите музыку, хотите своей игрой доставить другим такую же радость, какую получаете сами, то будете играть хорошо и радоваться своим успехам.

— Даже если нет таланта? — спросила Аллегра почти с вызовом.

— Даже если в начале и нет таланта, то усердным трудом можно приобрести, по крайней мере, опыт. Но я верю, что вам всем музыкальный дар дан от рождения. Я послушаю вас по очереди, и мы решим, у кого действительно талант.

— А почему вы приехали сюда? — допытывалась Аллегра. — Что вы делали раньше?

— Тоже преподавала.

— А ваши последние ученики? Они не будут скучать по вам?

— У меня их было не так много в последнее время.

— А нас вообще только трое. Это место не очень счастливое.

— Что ты имеешь в виду?

Аллегра таинственно посмотрела на остальных.

— Тут были какие-то люди, они раскапывали наш парк. Они, как это…

— Археологи, — вставила Алиса.

— Да, верно. Люди говорили, что нельзя тревожить мертвых. Они уже ушли и почиют с миром и не желают, чтобы кто-то раскапывал их могилы и дома. Говорят, они наложили заклятие: кто их потревожит, того ждет месть. Вы верите в это, миссис Верлен?

— Нет, это суеверие. Если римляне строили прекрасные дома, то, думаю, они хотели, чтобы и мы знали, какие они были мудрецы и мастера.

— А вы знаете, — сказала Алиса, — что они обогревали свои дома с помощью труб, по которым текла горячая вода? Молодая леди, которая умерла, рассказывала нам. Ей нравилось, когда мы задавали вопросы о руинах.

— Алиса вечно старается понравиться всем, — сказала Аллегра. — Это потому, что она — дочь экономки и знает, что должна всем угождать.

Я подняла брови, удивившись такой грубости, и посмотрела на Алису, пытаясь взглядом выразить ей сочувствие и дать понять, что я-то не собираюсь делать между ними никаких различий.

— Итак, чтобы доставить удовольствие археологам, вы делали вид, что вам интересно?

— Но нам действительно было интересно, — запротестовала Алиса, — а мисс Брендон столько рассказывала нам о римлянах, которые давно жили здесь. Но когда она услышала о заклятии, то испугалась, а потом они унесли ее.

— Это она сказала вам, что испугалась?

— Я думаю, что она именно это имела в виду, когда говорила: “В конце концов, мы действительно вмешиваемся в дела мертвых. Так что нет ничего удивительного”.

— Она имела в виду, что нет ничего удивительного в слухах о заклятии.

— Может быть, она верила в заклятие, — предположила Аллегра. — Это все равно, что верить в Бога. Люди в Библии излечивались, потому что верили в Бога. Может, это подействовало каким-то другим образом, и мисс Брендон исчезла именно потому, что верила.

— Так вы думаете, что если бы она не верила в заклятие, то и не исчезла бы? — спросила я.

В классной воцарилось молчание. Потом Алиса произнесла:

— Может быть, это я потом решила, что она испугалась. Так легко навоображать себе, когда что-то уже случилось.

Алиса явно была умненькой девочкой, несмотря на всю свою скромность или благодаря ей. Я могла себе представить, как обращалась с ней Аллегра, когда они оставались одни. Думаю, жизнь ее была сплошным смирением — удел тех, кому даруют крышу над головой и кое-какие внешние привилегии в обмен на мелкие, но неприятные услуги и кого третируют покровители. Я прониклась к Алисе теплым чувством.