Лара Темпл - Последняя любовь лорда Стентона [litres]

Ари подняла печальный взгляд на портрет молодого лорда Вентворта и вздохнула.

– Для лорда Артура, должно быть, потеря отца в столь юном возрасте стала тяжелым ударом. И маркизе непросто было оставаться молодой вдовой.

Леди Альбиния снисходительно улыбнулась.

– Не думаю, – ответил Алекс. – Она использовала все преимущества вдовства и управляла поместьем железной рукой. К тому же нашла подходящие партии отпрыскам, когда они были еще детьми.

– Александр. – Предупреждение поступило от сэра Освальда. Он подошел к ним, закончив вместе с королем Дарием осмотр прекрасно выполненной средневековой карты мира на одной из картин.

Пожав в ответ плечами, лорд Стентон повернулся к портрету мужчины в парике, палец белоснежной руки которого украшало кольцо с изумрудом невероятных размеров.

Леди Альбиния прошла дальше по галерее, и Кристина уже ее не слышала.

Боль лишает защиты, срывает покров с тайн. Маска цинизма, за которой скрывался настоящий лорд Стентон, треснула, позволив увидеть истинное. Кристина старалась подавить сочувствие, однако оно накатывало, как волны морской пены на скалы Иллиакоса.

Группа во главе с леди Альбинией остановилась у очередного изображения предка, рука его покоилась на развернутой карте мира. Кристина отошла, чтобы полюбоваться другой картиной, потом ее внимание привлекла следующая, и вскоре она оказалась перед портретом молодой графини. Мастеру удалось передать все черты, которыми, как выяснилось, была наделена миледи. Сложенные руки, плотно сжатые губы и взгляд такой глубины, что Кристина даже подняла руку, чтобы коснуться полотна и убедиться, не начались ли у нее видения.

Кто-то подошел сзади и взял ее под локоть, заставляя повернуться.

– Вас не учили, что на человеческих уродствах неприлично надолго задерживать взгляд?

– Я не вижу здесь уродства!

– От прокаженных лучше держаться подальше. – Должно быть, Стентон наклонился к ней, потому что она ощутила щекой тепло дыхания. – Пойдемте, мисс Джеймс. Привычка заходить, куда не следует, – плохое качество для послушной помощницы. Вы слишком часто нарушаете правила игры.

Она резко повернулась, посмотрела прямо ему в лицо и увидела, что нежный голубой оттенок его глаз сменился грозовым серым. Контраст с неожиданным проявлением доброты в кабинете был таким резким, что Кристина опешила. Первым желанием было сказать или сделать нечто такое, что его успокоит и вернет в прежнее настроение.

– Хочу сообщить вам, лорд Стентон, что принцесса не ждет и не желает, что я буду ходить за ней по пятам, как наседка. Вам может показаться странным, но это не входит в мои обязанности, нас связывает совсем другое.

– Несомненно, к тому же я вижу, что именно принцесса не отходит от вас ни на шаг. Поверьте, я не из тех, кто насмехается над чувством долга. Стентонам хорошо знакомо это чувство.

– Полагаю, эта фраза могла бы стать вашим девизом, от раздутой гордости и самодовольства вас так и распирает.

– Раздутой? Вам известно, что девиз нашего рода: «Сохраняй твердость».

– Твердость часто граничит с упрямством. Как у осла.

Взгляд Алекса потеплел, появилась даже легкая улыбка.

– Возможно, вам больше понравится девиз Синклеров: «Добродетель тверда».

– Чувство долга и добродетель. И ваша матушка проиграла на обоих фронтах?

– С треском.

Он нагнулся, взялся за спинку стула в стиле чиппендейл, потряс, пробуя на прочность. Его дыхание теплой волной окутало ее щеку и шею. Пальцы Алекса впились в ладонь от сильного и необъяснимого желания защитить свою мать, хотя она, скорее всего, даже не заметила бы такую, как Кристина Джеймс, не говоря о том, чтобы отнестись благосклонно.

– Возможно, на то были серьезные причины.

– Разве у людей всегда есть причины для разрушительных действий? История – не что иное, как набор поводов за и против, которые, сталкиваясь, рушат все между ними. Люди непременно находят оправдание, когда предают и уклоняются от долга.

– Итак, мы опять вернулись к долгу. Вы действительно цените его превыше всего?

– Вы остры на язык и отменно выполняете свои обязанности. Идеальная помощница. Вы ведь поддерживаете именно такой образ и здесь, и на Иллиакосе, верно? До признания в том, что вы не замужем, я успел придумать целую историю о греческой девушке, оказавшейся в сложной жизненной ситуации, стремящейся разрешить ее и понять наконец, чего хочет на самом деле.

– Так было с вашей мамой?

– Слишком прозрачно, да? Я задавался вопросом: не повторите ли вы ее судьбу, позволив чувствам вырваться и уничтожить все, что имели? Потом понял, что у меня разыгралась фантазия, причем я мыслил неверно. Вы рассудительны и умны для того, чтобы выйти замуж и пойти по жизни этим путем. Вы поступили иначе, сделали большее – стали незаменимой помощницей для короля и его дочери, заручились их доверием. Обладай моя мама таким же упорством и здравомыслием, она и сейчас была бы жива.

Нежность в голосе смягчила острый удар, словно нанесенный мечом под ребра. Кристина опустила руку, но он удержал ее.

– Ты можешь быть мягкой, теплой, притягательной, как само Средиземноморье, но внутри тверда, как гранит. – Алекс говорил, глядя прямо ей в глаза. – Ты бы никогда не поступила как моя мать, не сбежала, оставалась бы сильной, как призывает девиз рода. Но бушующие в душе вихри представляют опасность, если ими не управлять. Если они вырвутся из-под контроля, уничтожат все на своем пути.

Кристина отпрянула. Слова обожгли лицо, словно пощечина.

– Вы не имеете права так со мной говорить. Вы меня совсем не знаете!

– Вот он, тот гнев, который ты подавляешь и стараешься сдерживать. Мне очень любопытно, что может заставить тебя потерять контроль.

Она попыталась вырваться, но Алекс сделал шаг, заставляя ее отступить к стене и отгораживая ее широкими плечами от всего мира. Он коснулся гребня в ее волосах, и его взгляд утратил прежнюю напряженность. Кристине показалось, что его раздражение связано не с ней, а с собственными мыслями.

– Сейчас лучше успокоиться, еще не время. Прошу меня простить, мисс Джеймс. Я вел себя глупо. Вы не виноваты в том, в чем я вас обвиняю. Забудьте все, что я наговорил.

– Забыть? – Она едва не задохнулась от возмущения. – Вы много на себя берете. Прощать – удел Бога, а человек может только совершать ошибки. Вы, кажется, переоцениваете собственную значимость для бытия.

– Предлагаю перемирие, – с улыбкой произнес Алекс.

Она не знает, что он за человек и что задумал, но устоять и не принять его извинения не может, особенно сейчас, когда лицо его выражает столь искреннее раскаяние, а улыбка завораживает.

Кристина попыталась вырваться и уйти, но ей опять не удалось.