Лара Темпл - Последняя любовь лорда Стентона [litres]

– Как вы уже поняли, мой ум способен усваивать множество информации.

– Это так. Мой дядя был впечатлен вашей методикой запоминать числа с помощью цветов; признаюсь, мне тоже показалось это любопытным. Расскажите, как вы это делаете?

Алекс взял ее руку и повел к выходу из галереи. Пальцы касались кожи и края рукава платья. Жмурясь от яркого солнца, освещавшего левую часть лица, Кристина ощущала, как внутри скручивается тугой узел.

– Я сама не знаю, как это получается.

Алекс остановился и развернул ее за плечи к себе.

– Мне показалось, вы были недовольны, что король рассказал о вашей особенности. Вы ее стыдитесь?

– Не стыжусь, но предпочитаю умалчивать о некоторых чертах. Многие люди и без того считают меня странной.

– Бог мой, почему же?

Кристина пожала плечами:

– Двоюродные братья любили строить догадки, отыскивая причины, по которым мои родители не позволили мне жить с ними в Эдинбурге. Им и в голову не приходило, что причина была проста: мама болела, а отец был слишком занят работой, чтобы заботиться еще и обо мне. Когда мне было семь, мальчишки узнали, что я вижу в цвете то, что не видят другие. Они придумали историю о том, что я колдунья, и рассказали почти всем в деревне.

– А тетя и дядя не пожелали вас защитить?

– Зачем им это? Я была для них обузой, которую они приняли лишь потому, что были людьми набожными и боялись отца. Потом мама умерла, отец получил работу на Иллиакосе и приехал ко мне. Сначала, правда, он хотел меня оставить с тетей и дядей, но они отказались и вздохнули с облегчением, когда узнали, что папа меня заберет.

Алекс смотрел чуть в сторону и задумчиво поглаживал пальцами ее ладонь. Тепло их приносило облегчение и позволяло отбросить воспоминания о неприятном прошлом.

– Хорошо, что отец забрал вас на Иллиакос.

– Я тоже этому рада. Вы считаете, что король использует меня, но поймите: я ведь обязана ему всем, что имею. Он сделал для меня больше, чем родной отец. Он сам учил меня греческому. Когда сын одного из министров прилюдно посмеялся над моим акцентом, его величество заявил при всех, что никогда не встречал человека, так быстро обучавшегося иностранным языкам. А потом подарил мне собственный том Илиады. Тоже при всех придворных. Я была ужасно смущена и горда одновременно. Возможно, я не самая способная ученица, но это не важно. Никто и никогда в жизни не пытался меня защитить, не вставал на мою сторону. Тогда я стояла и думала лишь о том, как не расплакаться. Больше надо мной никто не подсмеивался. Поверьте, король очень хороший человек.

– Кажется, я должен перед вами извиниться, мисс Джеймс. Хм, это становится традицией при каждой нашей встрече. Я не имел права вас осуждать.

– Я не рассказала раньше, потому что не хотела, чтобы вы меня жалели.

– У меня нет повода. Вы сами говорите: вам очень повезло в жизни.

– Это так, лорд Стентон. Очень повезло.

– Слишком сильное желание благодарить тоже может привести к опасным поступкам. Вы должны сделать что-то и для себя, не только для короля и его дочери.

– Зачем вы опять к этому возвращаетесь? Вы признали, что мне повезло. И я не жадная.

– А разве желать чего-то для себя – жадность? Что плохого в том, чтобы хотеть иного, не того, что дают другие? У вас не было мысли проверить, что из этого выйдет?

– Нет, потому что могла бы потерять все. – Кристина откашлялась и натянуто улыбнулась.

Алекс промолчал, лишь пристально посмотрел ей в глаза. Кристина невольно вернулась в прошлое, вспомнив похожую сцену в комнате замка шесть лет назад. Тогда он предлагал ей уехать вместе. Как бы сложилась жизнь, если бы она согласилась? Если бы думала в тот момент только о себе и своих желаниях? Похоже на безумие. Она вскоре наскучила бы Алексу, он откупился от нее, возможно, внушительной суммой и пошел дальше по дороге жизни. После нее он встретил бы графиню Веру и много-много других женщин. А она лишилась бы всего, что имела, и покоя в душе. Правда, его она давно потеряла.

– Мне пора идти. Надо подготовиться к отъезду. Меньше чем через час мы отправляемся в Оксфорд.

Кристина попыталась освободить руку, но Алекс не выпустил ее.

– Еще одну минуту. Вы ведь так и не рассказали о цветах.

– Тут и рассказывать нечего. Я не смогу объяснить. Просто цифры и слова, а иногда иностранные языки я вижу в цвете.

– Они меняются?

– Нет, за каждым закреплен свой цвет. Не знаю, почему так…

– И какого цвета буквы, например, в вашем имени?

– В моем? Коричневого, голубого, желтого, розового и красного.

– Как пестро, впрочем, я не удивлен. А в моем?

– У вас не так разнообразно, в основном из-за Л и Т, они обе желтые, еще есть черный, голубой и синий. – Задохнувшись от собственной педантичности, Кристина перевела дыхание.

– Синий и голубой. Это какие буквы?

– Д темно-синяя, Р голубая.

– Значит, у вас голубой. Вы упомянули еще черный. Это какая буква?

– С вместе с К я вижу черными.

Ей следовало быть осторожнее. Она поняла это, увидев, как потемнели его глаза. Видимо, решил, что она говорит о его титуле – лорд Стен-тон. Разумеется, назвать его по имени – Алекс – для человека ее положения недопустимо.

– Приятно, что про себя вы не называете меня лорд Стентон, и Алекс мне нравится больше, чем Александр. Помнится, на острове вы именно так меня называли.

Кристина нервно дернула плечом. Конечно, она помнит, но для нее имя Алекс звучало хуже, чем Александр. От него веяло холодом недосказанности, тоска охватывала душу и затягивала в болото неизвестности.

– А есть ли буква с цветом как твои глаза? – неожиданно произнес он, склоняясь ближе к ее лицу.

– Нет. Но есть цифра – два.

– Два. А язык есть такого цвета?

– Французский похож, но немного темнее.

– Французский. Ему подходит. А какого цвета английский?

– Серый. Как твои глаза.

– Теперь ясно, что ты обо мне думаешь, Крис. Я скучный, серый англичанин.

Она покачала головой, не в силах отвести взгляд и произнести хоть слово. Неужели при каждой их встрече будет раньше или позже появляться ощущение, что ее загнали в угол? Алекс смотрел на нее сверху вниз, и трепет бежал по телу вслед за его взглядом. Что будет, если она потянется к нему, как в оранжерее? Желание казалось ей вполне естественным и непреодолимым – прижаться к его щеке, ощутить напряжение мышц и мягкость кожи…

Кристина подняла руку и замерла, напомнив себе цыганку, готовую предсказать будущее.

– Я помню прикосновения твоих рук, – тихо произнес Алекс, сжимая пальцы девушки, отчего ее кровь стала горячей, будто по венам бежал огонь.

На мгновение происходящее показалось похожим на таинственный ритуал, скрепление судеб. В некоторых племенах подобного достаточно, чтобы навеки связать две жизни. Впрочем, ей давно казалось, что это уже произошло.