Лара Темпл - Последняя любовь лорда Стентона [litres]

– Вот и все, – произнесла она. – Завтра утром надо сменить повязку. Если рана воспалится, немедленно обращайтесь к врачу.

– Правильно. – Леди Альбиния кивнула с одобрением. – Ты же не хочешь, Александр, чтобы порез начал гноиться? И отложи на время резьбу по дереву.

– Непременно так и сделаю, Альби, но только если ты не будешь работать в саду, пока не заживет плечо.

– Дерзкий мальчишка. – Она шутливо погрозила ему пальцем. – А теперь оставьте меня оба. Я должна наконец заняться счетами.

Алекс пропустил вперед мисс Джеймс, и они вышли в коридор. Не сказав друг другу ни слова, они стали подниматься по лестнице. На верхней площадке Алекс повернулся к ней только потому, что просто уйти было бы невежливо.

– Благодарю за помощь, мисс Джеймс. И за ваше доброе отношение к леди Альбинии.

Из-за внутреннего напряжения голос звучал глухо, нервно, пожалуй, даже хуже, чем он представлял, поскольку Кристина потупилась.

– Не стоит меня благодарить.

– Как думаете, проблема с плечом леди Альбинии серьезная?

Кристина внезапно подняла голову и рассмеялась весело и легко, напомнив, что она живой человек, а не образ из его фантазий.

– Вы о том, что она слишком нагружает себя работой? Разумеется, это очень серьезно. Насколько я знаю, у вас та же болезнь.

Алекс порадовался, что лестница не освещена, и Крис может не заметить его самодовольное выражение, как у школьника, которого неожиданно похвалил учитель.

– Ясно. В случае Альби, она неизлечима. Пожалуй, приглашу на несколько дней миссис Брайт из деревни, чтобы помогла ей.

– Отличная мысль. Едва ли ваша тетя выдержит без сада больше пары дней.

– Вы правы. Она не может жить без своих растений.

Кристина опять широко улыбнулась, но промолчала, хотя Алекс отчетливо ощущал ее ироничное отношение к его словам.

– Нет, обо мне такого не скажешь. Впрочем, мне известно, что такое преданность делу. Если заметите, что Альби делает нечто непозволительное, разрешаю вам сообщать мне, я найду способ заставить ее оставаться в комнате.

– Она может вас не послушаться и сбежать, спустившись вниз по плющу за окном.

Алекс представил свою тетушку, удирающую через окно, и рассмеялся.

– У вас богатая фантазия, мисс Джеймс. Вы бы так поступили на ее месте?

– Возможно. Я еще не оказывалась в подобном положении.

Кристина помрачнела, вероятно подумав, что, в сущности, много лет провела в клетке, хоть и очень красивой. Алекс стал подыскивать тему, на которую можно перевести разговор, отвлечь ее и себя от грустных мыслей.

– Ваш отец учил вас врачеванию или вы сами переняли навыки, помогая ему?

– Я часто помогала папе на Иллиакосе. Мать Ари, королева, была женщиной слабого здоровья и довольно стеснительной и просила меня присутствовать, когда отец ее осматривал. Постепенно это вошло в привычку. Я помогала и с другими пациентами, особенно с женщинами. Люди на острове доверяют акушеркам, целителям и священникам больше, чем докторам. Отец был практичным человеком, он понимал, что мое лечение травами нравится многим больным. Он, возможно, был не самым внимательным родителем, но к профессии относился очень серьезно, учился всю жизнь, с удовольствием узнавал новое, в том числе о травах, растущих на острове, и приготовленных из них снадобьях.

Алекс не сомневался, что присутствие Кристины успокаивало женщин, которым было непросто, в силу традиций, рассказать о своих бедах незнакомому мужчине, к тому же иностранцу. Она же обладала необходимыми навыками, умела посочувствовать и успокоить, дать понять, что находится на стороне пациента, ничего не требуя взамен.

Но разве это все? Определенно есть в Крис и другая сторона: стремление быть понятой, любимой, услышанной. Ее внутренний крик рвался наружу, а она постоянно его заглушала. Звуки оставались внутри, затихали на время, потом становились громче, иногда походили на гул, а иногда на удары колокола. Возможно, Кристина сама этого не осознавала, но Алекс видел и все понимал.

Кристина разглядывала деревянные фигурки птичек, стоящие на консоли у стены. Сестры раскрасили их неумело, теперь казалось, что у них диковинная птичья болезнь. Кристина взяла одну в руки с такой осторожностью, будто та была сделана из стекла, а потом стала расставлять фигурки в круг.

– Что вы делаете?

– Ничего.

Алекс присмотрелся. Одна птичка завалилась на бок, словно прислушивалась или следила за чем-то.

– Дурная привычка. Всегда переставляю предметы, когда нервничаю.

Она потерла ладонью щеку, словно это могло убрать румянец, и принялась переставлять фигурки так, как они стояли прежде, но Алекс перехватил ее руку.

– Крис, я заставляю тебя нервничать?

Она помотала головой, но это едва ли было ответом на его вопрос. Застыв, словно ребенок, увидевший впервые фокусника, она смотрела во все глаза на разноцветных птичек.

– Их сделали вы? – прошептала она одними губами.

Алекс отошел от стола, решив, что ему лучше скорее удалиться, пока он не совершил очередную глупость.

– Мне надо идти, дела. Благодарю еще раз за помощь, мисс Джеймс.

– Мне нравятся все статуэтки, которые я видела в вашем доме, но одна особенно мне приглянулась.

Любопытство его погубит. Уйти не узнав невозможно.

– И какая же?

– Девушка, которая стоит на окне.

Он знал, чувствовал, что она вонзит нож ему в сердце.

– Почему именно эта? Она сделана очень давно. И поза ее довольно примитивна.

– Не говорите так. Да, статуэтка не такая утонченная, как многие другие, но мне эта женщина кажется трогательной. Не могу объяснить, но она притягивает взгляд.

– Это был подарок к дню рождения мамы.

– Уверена, ей понравилось.

– Понравилось? Я лишь помню, она спросила: отчего эта девушка выглядит такой счастливой?

Кристина подняла на него широко распахнутые от удивления глаза:

– Мне очень жаль.

– Почему? К вам это не имеет отношения. И ко мне теперь тоже. Все осталось в прошлом.

– Мне жаль того мальчика. Я бы никогда не смогла сказать подобное ребенку, даже если бы испытывала чудовищную боль. А если бы и сказала – случайно, – непременно нашла в себе силы извиниться. Скажите, а где вы работаете?

– У меня мастерская.

– Ах вот как? Я могу ее увидеть? – Прежде чем он успел ответить, она опять потупила взгляд и добавила смущенно: – Я хотела сказать, Ари было бы интересно ее увидеть, если вы не возражаете.

– Если хотите, можем пойти прямо сейчас. Но учтите, там нет ничего интересного, только инструменты и деревяшки.

Алекс развернулся и зашагал вперед, не заботясь, идет ли Кристина следом. Настроение резко испортилось, и он ничего не мог с собой поделать. О любви к резьбе по дереву знали только самые близкие. Он не хотел посвящать более широкий круг, не желал показывать Крис крыло дома, где располагались его покои, особенно одну комнату. Необходимо найти способ поскорее отправить ее восвояси.