Жюльетта Бенцони - Время любить

— По мере того как путник продвигается вперед, дорога раскручивается перед ним, — добавил он.

— Но, — с грустью продолжила Катрин, — тот, у кого нет ноги или кто потерялся в этом ужасном краю, не может даже надеяться на спасение…

Вдруг она подумала о Готье: эти высокие горы поглотили его, этого гиганта с несокрушимым духом. До того как они добрались до Пиренеев, Катрин еще питала надежду найти его. Но, увидев эти горные бастионы, она приуныла.

Не имея никакого представления о ходе ее мыслей, Жосс бросил на Катрин взгляд, выражавший любопытство и беспокойство. Смутно догадываясь, что Катрин требовалась поддержка, он радостно воскликнул:

— Почему же? Разве вы не знаете, что здешний край — это страна чудес?

— Что вы хотите сказать?

Коротко взглянув на Эрменгарду, которая в это время, оставаясь чуть позади вместе со своими людьми, расплачивалась за проезд по мосту, Жосс показал на бурлившие водовороты реки:

— Посмотрите на эту речку, госпожа Катрин. Ведь если кто решится войти в нее, у того не окажется ровным счетом ни единого шанса выбраться живым. Однако прошло уже около трех столетий, как король Наварры приказал бросить в этот поток связанную по рукам и ногам свою младшую сестру Санчу Беарнскую, обвиненную в том, что она пыталась убить своего ребенка. Она могла быть признана невиновной, только если выйдет живой из потока…

— Суд Божий, да? — воскликнула Катрин, с ужасом глядя на вспенившуюся воду.

Да, суд Божий! Хрупкая и слабенькая молодая графиня была еще и крепко связана. Ее бросили с этого самого моста, и никто из присутствующих не дал бы и су за ее жизнь. Между тем вода вынесла ее живой и здоровой на берег. Конечно, люди кричали, что произошло чудо, но я-то думаю, что это чудо может повториться в любое время. Достаточно, чтобы Бог захотел этого, госпожа Катрин. А тогда что будут значить горы, мощь стихий и даже безвозвратно ушедшее время? Надо верить…

Катрин не ответила, но полный благодарности взгляд, которым она посмотрела на своего оруженосца, доказал, что он попал прямо в точку. Ему повезло, и теперь он оплатил ей хотя бы часть своего долга. И Катрин безмятежно взглянула на солнце, освещавшее белые ледники.

Какое-то время она ехала безмолвно, ни о чем не думая и устремив глаза на разраставшиеся наверху, под самым небом, огромные пожарища. Жосе опять занял свое место позади нее, но вдруг, услышав его покашливание, она вздрогнула и обернула к своему оруженосцу несколько растерянный взгляд.

— Что такое?

— Нужно, видно, подождать графиню де Шатовилен. Она все еще на мосту.

Катрин сдержала лошадь и обернулась. Так и было. Эрменгарда, остановившись посреди моста, казалось, завела оживленный разговор с сержантом, который командовал ее охраной. Катрин вздернула плечами:

— Но что же она там делает? Если она будет продолжать в том же духе, мы до ночи не успеем приехать в Остабат.

— Если бы это зависело только от госпожи Эрменгарды, мы не доехали бы туда и к завтрашнему вечеру, — спокойно заметил Жосс.

Катрин вскинула бровями и метнула на него удивленный взгляд:

— Не понимаю!

— Я хочу сказать, что благородная дама делает все от нее зависящее, чтобы замедлить наше путешествие. Это же очень просто: она кого-то ждет!

— Ждет? И кого же?

— Не знаю. Может быть, того сержанта, который уехал так внезапно и неожиданно из Обрака. Разве вы не заметили, госпожа Катрин, что ваша подруга очень часто смотрит назад?

Молодая женщина удивленно кивнула головой. Ведь, говоря по правде, она не раз уже замечала уловки Эрменгарды. Та не торопилась добраться до Галисии и, находясь в пути, время от времени бросала назад тревожный взгляд. Гневный жар зарумянил щеки Катрин. Она не станет больше терпеть ее маневров, даже если причины у Эрменгарды окажутся вполне объяснимыми. А графиня все болтала на мосту. И Катрин вздыбила лошадь.

— Вперед, Жосс! Пусть нас догоняет, она сумеет это сделать. Я решила, что мы будем в Остабате сегодня вечером. И тем хуже, если мы с госпожой де Шатовилен разъедемся. Я отказываюсь и дальше терять время!

Большой рот Жосса растянулся до ушей, и он пустил коня следом за молодой женщиной.

Полукрепость-полубольница, древняя придорожная станция для смены лошадей под названием Остабат, ранее процветавшая, теперь утратила былое довольство. Трудные времена, а более того, тянувшаяся уже столько лет бесконечная война опустошали королевство Франции, и паломничество почти прекратилось. Добрые люди колебались, отважиться им или нет на путешествие по большим дорогам, ставшим слишком опасными из-за того, что английские и французские группы наемников, присоединяясь к разбойничьим бандам, нападали на путников. Нужно было приложить много труда или же быть совсем нищим, чтобы устремиться в подобное путешествие, из которого часто люди не возвращались. Поэтому не стало больших толп паломников, которых старый приют, расположенный на пересечении трех дорог, из Бургундии, Оверни и Иль-де-Франса, ранее часто гостеприимно принимал, но небольшие группы время от времени приходили сюда. Однако на этом их испытания не заканчивались. В горах бесчинствовали знаменитые баскские бандиты. Кроме того, в проводники часто нанимались негодяи, которые при первом же удобном случае обчищали путешественников. Немало было и господ-разбойников, владевших укрепленными башнями, там и сям стоявшими по склонам больших гор. Эти башни превратились в настоящие притоны, логова для всех этих мастеров мешочных дел и веревки.

— Если нам повезет, — говорила Эрменгарда Катрин, — в приюте мы окажемся одни и устроимся там так, как нам понравится.

Но когда Катрин, за которой преданно следовал Жосс, переступила ворота приюта, она с удивлением увидела довольно большое стадо мулов. Ими деятельно занимались хорошо одетые лакеи. Это были вьючные мулы. Вокруг костра, пламя которого освещало сумрачный двор, отдыхал десяток солдат. Они занимались тем, что жарили на вертеле большую тушу. Короче говоря, здесь расположились люди, обычно сопровождавшие важного господина. Дверь приюта была широко распахнута, и можно было видеть, как здешние монахи неустанно ходили туда и обратно, обслуживая высокого гостя. Мелькали блики разожженного в камине большого огня.

— Кажется, нам не придется жаловаться на одиночество, — пробормотала Катрин, у которой сразу испортилось настроение. — Хоть келью-то нам здесь дадут?

Жосс не успел ответить, а к Катрин уже направился монах:

— Да пребудет с вами мир Господень, сестра моя! Чем мы можем вам помочь?

— Дать нам комнату, где мы могли бы выспаться, — ответила Катрин. — Но с нами много людей. Остальные на подходе, и я боюсь…