Жюльетта Бенцони - Время любить

— Зачем ты их отсылаешь? — спросила она. — Я не смогу без их помощи вылезть из этого туалета.

— Я же здесь, — произнес он с насмешливой улыбкой. — Ты увидишь, какой чудесной камеристкой я могу быть.

Поспешно сняв и бросив в угол камзол, он стал одну за другой вынимать булавки, которые удерживали ее высокий головной убор и делал это с такой легкостью, ловкостью, что заставил Катрин улыбнуться.

— Ты прав! Ты такой же ловкий, как Сара!

— Подожди! Ты еще ничего не видела. Встань… Она послушалась, готовая указать ему на крючки, пряжки, шнурки, которые нужно было расстегнуть и развязать в первую очередь, но внезапно Арно схватился за вырез платья и рванул его без лишних слов. Лазоревый атлас разорвался сверху донизу, за ним последовала тонкая батистовая рубашка, и Катрин недовольно вскрикнула. Арно насмешливо смотрел на нее.

— Арно! Ты что, сошел с ума?.. Такое платье!

— Вот именно. Ты не должна надевать два раза платье, в котором ты познала такой триумф. Это воспоминание… и потом, — прибавил он, беря ее за руки и приникая к губам молодой женщины, — его все-таки слишком долго расстегивать!

«Воспоминание» полетело на пол, а Катрин со счастливым вздохом отдалась ласкам мужа.

Губы Арно были горячи, и от него немного пахло вином, что он не потерял своей обычной ловкости и умения возбудить в Катрин сладостные ощущения. Он целовал ее, однако, не спеша, сознательно стараясь возбудить в молодой женщине то желание, которое делало из нее вакханку. Одной рукой он прижимал ее к себе, а другой медленно ласкал ей спину, бедра, скользил вниз, к ложбине живота, и Катрин уже дрожала, как струны арфы на ветру.

— Арно… — пролепетала она, — прошу тебя… Обеими руками он взял ее за голову, утопив пальцы в шелковых волнах ее волос, и отклонил назад, чтобы видеть лицо.

— О чем ты меня просишь, моя нежность? Любить тебя? Но это и есть то, что я намерен сделать. Я сейчас буду тебя любить, Катрин, моя миленькая, и до тех пор, пока ты от этого не задохнешься, пока не закричишь о милосердии.

Он положил ее на большую медвежью шкуру перед камином и сжал в объятиях.

— Вот! Ты моя пленница и ты больше не уйдешь от меня!

Но она уже обвивала руками шею мужа и искала его губы.

— Я не хочу уходить от тебя, моя любовь. Люби меня, люби меня до того, чтобы я забыла, что я — не ты, и чтобы мы с тобой стали единым существом.

Она увидела, как исказилось его лицо. Она хорошо знала это почти болезненное выражение, которое у него появлялось в желании, и прильнула к нему, чтобы не оказалось ни кусочка ее тела, которое бы он не чувствовал. Тогда настала очередь Арно потерять голову, и в течение долгих минут в большой и теплой комнате более не слышно было ничего, кроме нежного стона влюбленной женщины.

Немного позже, пока Арно дремал, Катрин вдруг спросила:

— Что сказал тебе Ла Гир во время бала? Это правда, что весной тебе нужно будет опять уехать?

Он приоткрыл один глаз, пожал плечами, поднимая край медвежьей шкуры, на которой сам лежал, и покрыл вздрагивавшее тело жены.

Из которых Шатобриан сделал Абенсерагов.

Музыкальный инструмент вроде волынки.

Маленький круглый барабан.

Арабы пользовались бумагой из хлопка задолго до того, как она появилась в Европе

Который почему-то стал Женералифом.

Гибралтар.

Святой Иаков получил такое прозвище после битвы у Клавихо, когда, по легенде, он прогнал сарацинов

В те времена Альмерия была большим городом, гораздо более значительным, чем Гранада.