Жюльетта Бенцони - Время любить

Старый монах добро улыбнулся, и все лицо его сморщилось.

— Господина, который прибыл к нам только недавно? Не бойтесь. Дом у нас большой и открыт перед вами. Сойдите с лошади. Наш брат из мирских займется ею.

Но Катрин уже не слушала его. На пороге конюшни она заметила офицера, который, несомненно, был начальником солдат охраны. Он все еще не снял оружия, а поверх его кирасы был надет плащ с гербовыми изображениями. Несмотря на сгущавшиеся сумерки, Катрин прекрасно узнала эти гербовые знаки, вышитые на плотном шелку офицерского плаща: они принадлежали герцогу Бургундскому.

Она почувствовала, как побледнела, в голове у нее каруселью закружились мысли. Как же так? Невозможно, чтобы герцог Филипп оказался здесь. Такая охрана могла быть эскортом для какого-нибудь господина, но все же была слишком мала для Великого Герцога Запада!.. Однако вот же они, здесь, цветы лилий и герцогские полосы, изображения Золотого Руна… того самого Золотого Руна, знака ордена, некогда основанного в память о ней.

Ее расстроенное лицо и сдержанность, оцепенение поразили монаха, который мягко подергал за уздечку ее лошади.

— Дочь моя! Вам плохо?

Не двигаясь, устремив глаза на Офицера, Катрин спросила:

— Этот господин, что приехал к вам… Кто он?

— Личный посланец монсеньора герцога Филиппа Бургундского.

— Посланец? К кому? В какую страну?

— Вы думаете, я все это знаю? Уж конечно, видимо, к кастильскому монарху или к королю Арагона, а может быть, речь идет и о короле Наваррском. Но вы так нервничаете, дочь моя. Пойдемте. Отдых вам будет на пользу.

Немного успокоенная, Катрин решилась сойти с лошади в тот самый момент, когда Эрменгарда и все остальные из их компании с шумом проникли во двор приюта. Графиня казалась очень недовольной. Очень красная, с поджатыми губами, меча глазами молнии, он?, гневно обратилась к Катрин:

— Ах так! Вот так-то, моя красотка, вот во что вы играете!.. Часами мы гнались за вами галопом и не могли вас нагнать!

— Я не могу терять время, Эрменгарда! — сухо возразила молодая женщина. — На дороге слишком много людей, с которыми вы находите удовольствие болтать. Я испугалась, что к вечеру не попаду в этот святой дом, и ускакала вперед.

— Мне, однако, кажется… — начала было графиня. Но слова ее замерли на губах, а в ее серых глазах зажглась радость. Она тоже узнала гербы на одежде офицера. Широкая улыбка растянула губы, подчеркнутые некой тенью усов.

— Кажется, у нас здесь будет с кем проводить время? — сказала она с удовольствием, которое не укрылось от Катрин. — Это, друзья, без сомнения!

Катрин холодно улыбнулась.

— Друзья? Я вам скорее посоветовала бы, моя дорогая графиня, избегать господина, который отмечен такими гербами. Вы разве забыли, что вы — изгнанница и в очень дурных отношениях с герцогом Филиппом?

— Ба! — произнесла Эрменгарда с беззаботностью. — Мы же очень далеко уехали от Брюгге и Дижона. Более того, у меня сохранилось несколько верных друзей при дворе герцога Филиппа! Наконец, вы же знаете, я никогда не была боязливой. Я люблю смотреть на вещи прямо.

И, подняв низ своего платья из пурпурного бархата и показав длинные и узкие ноги в крепких сапогах, графиня де Шатовилен направилась к двери, у которой все еще стоял офицер и смотрел, как к нему подходила эта внушительная особа.

— Скажи мне, дружок… кто твой господин? — спросила она у офицера.

— Посол монсеньера герцога Филиппа Бургундского, графа Фландрского…

— Сделай нам милость, не перечисляй всех титулов герцога, я их знаю лучше тебя. Мы так протопчемся на этом самом месте до восхода солнца! Скажи мне лучше, кто же этот посланник?

— Да кто вы сами, что учиняете мне такой допрос, мадам?

Но щеки Эрменгарды не успели окраситься в пурпур, впрочем, уже начавшие приобретать темно-коричневый оттенок. В это время узкая, но твердая рука отодвинула офицера, и еще совсем молодой мужчина, одетый с необычайной простотой, не исключавшей некоего изящества, в замшевый кафтан цвета опавших листьев, показался на пороге. На его непокрытой голове коротко стриженные светлые волосы сильно перемешались с сединой. Блики от огня высветили узкое лицо с тонкими губами. Длинный и прямой нос нависал над ними. Ледяной взгляд голубых, слегка выпуклых глаз спокойно устремился на пышущее гневом лицо Эрменгарды. Вдруг улыбка расслабила правильные черты его скучавшего лица, а тусклые глаза заблестели.

— Дорогая моя графиня! Я боялся вас пропустить и уже…

Сдержанный и властный жест пожилой женщины прервал его слова, но было слишком поздно: Катрин не только услышала неосторожную фразу, но увидела и жест. Она вышла из тени и подошла к своей приятельнице:

— А меня, Ян, — сказала она холодно, — вы тоже боялись пропустить?

Художник Ян Ван Эйк, тайный посланник герцога Филиппа Бургундского по разным личным и неличным делам, не стал утруждать себя притворством. Радость, которая отразилась на его лице, была искренней. Он порывисто бросился вперед, протянув руки к тоненькой фигурке Катрин.

— Катрин!.. Это вы? Это именно вы? Это не сон?.. Он был так счастлив, что молодая женщина почувствовала, как в ней тает подозрение. Они были хорошими друзьями во времена, когда она царила при бургундском дворе и в сердце герцога. Много раз она позировала этому великому художнику, гений которого ее восхищал, она ценила также верность его дружбы. Ян даже был слегка влюблен в нее и никогда этого не скрывал. И Катрин, конечно испытывала радость, которую испытывают люди, встречая неожиданно исчезнувшего старого друга. Она хранила о нем только хорошие воспоминания — те долгие часы позирования перед его мольбертом были когда-то часами мира и покоя ее жизни, часами теплых дружеских отношений. Кроме последнего раза. В тот день от герцога Филиппа она узнала о болезни своего ребенка, который был на воспитании у Эрменгарды де Шатовилен. Тогда же она решила уехать из Брюгге и никогда туда больше не возвращаться. Ян Ван Эйк тоже уезжал, но в Португалию, где должен был просить для герцога руки принцессы Изабеллы. И поток жизни увлек Катрин. И вот уже шесть лет, как она не видела Ван Эйка… Она вложила свои руки в те, что протянулись к ней:

— Это именно я, друг мой… и я очень рада вас вновь увидеть! Что же вы делаете так далеко от Бургундии? Думаю, я правильно поняла, что у вас было назначено свидание с графиней Эрменгардой?

Она бросила взгляд в сторону своей подруги и увидела, как та слегка покраснела. Но Ван Эйка вовсе не смутил ее вопрос.

— Свидание — это слишком громко сказано! Я знал, что графиня Эрменгарда направлялась в Компостелл-Галисийский, и так как моя миссия направляла меня по тому же пути, я просто — напросто надеялся поехать вместе с ней.