Жюльетта Бенцони - Время любить

— Сын мой, здесь есть некто, желающий поговорить с вами.

— Кто же?

Повернув голову, гасконец чуть-чуть ее приподнял. Вдруг он узнал Катрин и резко дернулся, а его худое лицо покраснело.

— Вы!.. Это вы? Это невозможно!

Молодая женщина разом бросилась на колени у носилок.

— Фортюна! Вы живы, хвала Господу, но где же мессир Арно?

Она сжала руку оруженосца, но тот грубым движением вырвал ее, а худое и бородатое лицо его приняло выражение дьявольской иронии.

— Вам так уж хочется это знать? Что вам до этого?

— Что… мне до этого? Но…

— Не все ли равно вам, что случилось с мессиром Арно? Вы предали его, бросили. Что вы здесь делаете? Ваш новый супруг, тот красавец блондин… Вы что, уже ему надоели и вам приходится бегать по дорогам в поисках приключений? В таком случае это как раз для вас!

Два гневных возгласа раздались над головой Катрин, а она, совсем сраженная, смотрела на исказившееся от ненависти лицо гасконца. Одинаково возмущенные приор и Ян Ван Эйк старались ему возразить.

— Сын мой, вы забываетесь! Что это за разговор? — воскликнул один.

— Этот человек обезумел! — произнес другой. — Я заставлю его проглотить наглые слова!

Быстро встав, Катрин удержала Яна, который уже выхватывал кинжал из-за пояса, и мягко оттолкнула приора.

— Оставьте, — сказала она твердо. — Это касается только меня! Не вмешивайтесь!

Но насмешливый взгляд Фортюна остановился на побелевшем от гнева художнике.

— Вот и еще один услужливый рыцарь, как вижу! Ваш новый любовник, мадам Катрин?

— Прекратите оскорбления! — произнесла она резко. — Отец мой, и вы, мессир Ван Эйк, будьте любезны отойти. Повторяю, это касается только меня одной!

В ней нарастала ярость, но она унимала ее ценой страшного усилия воли. Вокруг нее собрались паломники, которые могли знать французский язык, но приор попросил их отойти. Она вернулась к носилкам, встав над лежавшим на них человеком, и спокойно скрестила руки.

— Вы ненавидите меня, Фортюна? Вот уж новость!

— Вы думаете? — произнес он. — Для меня это вовсе не новость! Вот уже месяцы, как я вас ненавижу! С того самого проклятого дня, когда вы дали ему уйти с монахом, вашему супругу, которого вы любили, как сами же утверждали.

— Я подчинилась его приказу. Он так хотел.

— Если бы вы его любили, вы оставили бы его силой! Если бы вы его любили, вы бы увезли его в какое-нибудь имение, ухаживали бы за ним и умерли сами от его болезни…

— Не вам судить о моем поведении. Бог мне свидетель, что, если бы я действовала по своему усмотрению, я бы больше ничего для себя не желала! Но у меня был сын, и его отец потребовал, чтобы я осталась при нем!

— Может быть, но тогда чего же вам было бегать ко двору? Это что, тоже из послушания вашему мужу вы утешились в объятиях господина де Брезе и отправили его разбить сердце госпоже Изабелле… и сердце мессира Арно, а потом еще вышли за него замуж?

— Это же ложь! Я остаюсь госпожой де Монсальви и запрещаю кому бы то ни было в этом сомневаться! Мессир де Брезе принял свои помыслы и желания за реальность. У вас есть еще что-нибудь, в чем вы могли бы меня упрекнуть?

Оба противника забыли об осторожности, и их голоса звучали все громче. Приор захотел вмешаться:

— Дочь моя! Может быть, вы предпочтете закончить этот спор в спокойной обстановке? Я прикажу отвести вас в капитульский зал вместе с этим человеком…

Но она отказалась.

— Бесполезно, отец мой. Все, что я могу сказать, может слышать весь мир, ибо мне не в чем себя упрекнуть. Ну что, Фортюна, — опять заговорила она, — я жду. У вас еще есть что мне сказать?

Глухим и тихим голосом, но с непередаваемым выражением сосредоточенной ненависти оруженосец Арно бросил:

— И что он только не вытерпел из-за вас! Знаете ли вы, какую пытку он вынес со дня, когда вы его бросили? Дни без надежды, ночи без сна, с чудовищной мыслью, что он заживо гниет. Я-то это знаю, потому что любил его. Каждую неделю я ходил к нему. Он был моим хозяином, лучшим, самым смелым и самым покладистым из рыцарей.

— Кто же станет утверждать обратное? Вы что, собираетесь рассказать мне о добродетелях человека, которого я люблю?

— Которого вы любите? — усмехнулся Фортюна. — Рассказывайте другим! Вот я его любил! И преданно, набожно, с уважением, со всем, что есть самого лучшего во мне!

— Так я его не люблю? А почему же я здесь? Вы разве не поняли, что я ищу его?

Вдруг Фортюна остановился. Он посмотрел Катрин прямо в лицо и внезапно рассмеялся, обидно, жестоко и свирепо. Этот смех был оскорбительнее ругательств, он показал полную меру ненависти, которую питал к ней гасконец.

— Ну что же, ищите, прекрасная дама! Он потерян для вас… потерян навсегда. Слышите: ПО ТЕРЯН!

Он прокричал слово, словно боялся, что Катрин не почувствует всей безысходности его значения. Но он зря старался, Катрин поняла. Она отшатнулась от резкой грубости, однако нашла силы, чтобы оттолкнуть руку Яна, которая протянулась для того, чтобы ее поддержать.

— Он… умер! — произнесла она бесцветным голосом. Но опять Фортюна разразился смехом.

— Умер? Никогда в жизни! Он счастлив, что избавился от вас, он выздоровел…

— Выздоровел? Боже правый! Святой Иаков совершил чудо!

Она прокричала это с таким восторгом, что гасконец поспешил опровергнуть ее мысль. Он пожал плечами так дерзко и непочтительно, что заставил приора нахмурить брови.

— Никакого чуда не было; я чту монсеньора Святого Иакова, но должен признать, что он не внял молитвам мессира Арно. Зачем ему было это делать, впрочем? Мессир Арно не был болен проказой!

— Не был болен… проказой? — пролепетала Катрин. — Но…

— Вы просто ошиблись, как и все прочие… В этом никто вас не может упрекнуть. Когда мы ушли из Компостелы, мессир Арно считал себя еще прокаженным. Он был ужасно разочарован… потерял надежду… Хотел умереть, но не хотел умереть просто так. «Мавры все еще не оставили королевства Гранады, и кастильские рыцари все сражаются с ними, — сказал он мне. — Вот туда я и пойду! Бог отказал мне в излечении, но он, конечно, позволит мне умереть в схватке с неверными!» Тогда мы отправились к югу. Мы прошли горы, засушливые земли, пустыни… и прибыли в город, который называется Толедо… Там все и случилось!

Он подождал немного, словно вспоминал самое приятное, что хранилось у него в памяти. Его восхищенный взгляд довел до крайности Катрин.

— Все — это что же? — спросила она сухо. — Ну давай! Говори!

— А, вы торопитесь узнать? Однако, клянусь, с этим вам не стоит спешить. По сути дела… мне тоже хочется поскорее увидеть, как вы это воспримете. Вот и слушайте: когда мы прибыли в город на холме, мы застали там шествие посла Гранады, возвращавшегося к себе в страну после встречи с королем Хуаном Кастильским.