Жорж Вотье - Шарлотта. Последняя любовь Генриха IV

– Благодарствуйте, государь… Однако, если бы вы захотели избавить меня…

– Нет, это невозможно. Я после невольно стал бы тебя ненавидеть… Однако я не тиран, я постараюсь забыть; если ты непременно хочешь, женись.

– Нет, нет, нет, нет… Я все отдам для вас, государь, мое имя, моя жизнь – все ваше… но это – нет…

Король, которого болезнь сделала впечатлительнее и который уже целый час выносил волнения свыше своих сил, бросился, заливаясь слезами, на шею к Бассомпьеру.

– Я знаю, что ты мне предан, ты любишь меня, ты не слушаешь всех этих неблагодарных, всех этих изменников, которые находят, что я живу слишком долго, и хотели бы освободиться от меня, потому что я стесняю их планы!

– Государь, не думайте…

– Неужели ты воображаешь, будто я не знаю, что происходит вокруг меня?.. Я должен бы наградить тебя, а вместо этого отнимаю у тебя жену… Но эта любовь сильнее меня, она завладела мною, я не имею сил сопротивляться ей… Это мое последнее утешение, это моя последняя надежда; только думая о ней, только смотря на нее, успеваю я забывать мои горести… Прости мне горесть, которую я тебе причиняю…

Бассомпьер растрогался, слеза медленно покатилась по его щеке… Но он быстро тряхнул головой, как человек, который хочет прогнать грусть, и принял решительный вид.

– Мужайтесь, государь… Решено – так решено, и все будет прекрасно…

– Теперь ты уже больше не будешь жаловаться на меня… С тобой будут обращаться, как с принцами крови, и завтра же герцогство Омальское…

– О нет, государь, я не могу жениться на девице де Монморанси и не хочу жениться на девице д’Омаль.

– Однако…

– Я решился, решился твердо… я совсем не женюсь.

С этими словами, произнесенными очень серьезно и тоном почти торжественным, Бассомпьер поклонился и удалился быстрыми шагами.

«Неужели он действительно влюблен? – подумал Генрих, смотря ему вслед.

Бассомпьер медленно спустился с лестницы, закутался в плащ, который подал ему внизу лакей, и вышел.

Он шел, потупив голову и надвинув шляпу на глаза. Он не видел кареты герцогини Ангулемской, которая стояла на большом дворе, и попал в середину толпы лакеев.

Узнав ливрею Монморанси, он быстро повернул в другую сторону.

Но на другой стороне шел патруль швейцарцев сменять часовых.

При виде своего полковника солдаты мгновенно остановились и отдали честь, а трубачи заиграли блистательный марш.

Раздраженный, взбешенный Бассомпьер заткнул себе уши и убежал, оставив своих швейцарцев вне себя от удивления.

Бассомпьер выбежал из Лувра, но вдруг остановился, почувствовав на плече тяжелую руку. Он обернулся и задрожал, очутившись лицом к лицу с Малербом.

У поэта в этот день был какой-то насмешливый вид, несвойственный ему; его маленькие глазки сверкали, как карбункулы.

Бассомпьер угадал, что хитрый нормандец, сделавшись поверенным короля, знал о его несчастье и намеревался отомстить за все шуточки, которые переносил от него. Ему очень захотелось убежать.

Но Малерб крепко держал его за руку и не расположен был отпустить.

– Куда вы бежите таким образом, любезный Бассомпьер? У вас такой унылый вид! Не случилось ли с вами чего-нибудь неприятного?

– Ничего, ничего… Но мне некогда…

– Если бы вы знали, как я рад встретиться с вами!

– Очень лестно… Но мне надо идти, очень далеко…

– О! Я вас не оставлю… Мы пойдем вместе.

– Я иду за мост…

– Тем лучше, это мне по пути…

– Нет, вы шли в Лувр…

– Я после туда вернусь. Решительно, у вас весьма расстроенный вид.

– Ничего…

– Меня обмануть нельзя… Я уверен, что с вами случилось что-нибудь неприятное…

– О!

Бассомпьер сделал знак нетерпения, такой грозный, что Малерб счел за лучшее не настаивать.

Он шел, запыхавшись, возле своей жертвы, которая делала огромные шаги в надежде ускользнуть.

Они дошли до берега Сены. Бассомпьер остановился на минуту в нерешимости и перешел через мост. Поэт искусно воспользовался минутной остановкой, чтобы перевести дух.

– Любезный господин де Бассомпьер, – продолжал он, – вы не можете вообразить, до какой степени я рад встрече с вами… Я непременно желаю знать ваше мнение о стихах, которые король приказал мне сочинить и которые я несу к нему… Вы слышите?

– Да, слышу.

– Надо вам знать, что король теперь влюблен в одну удивительную красавицу… Вы, может быть, желаете узнать, кто она?

– Нет.

– Тем лучше, потому что мне запрещено вам говорить… Кажется, вы знаете ее очень хорошо… Я назвал ее в своих стихах Орантой… Вам нравится имя Оранта?

– Нравится.

– Оранта, то есть та, которая находится в полном цвете молодости и красоты… Короля я назвал Алкандром… Алкандр – значит сильный и мужественный человек.

Бассомпьер не слушал. Он услыхал стук тяжелой кареты, величественно приближавшейся. Он остановился, узнав карету герцогини Ангулемской, и стал в стороне под навесом лавки парфюмера.

В этой тяжелой карете легко могли бы поместиться восемь человек. Теперь там сидели только герцогиня Ангулемская и ее племянница. Герцогиня Ангулемская в правом углу, прислонившись к подушкам, дремала. В левом углу Шарлотта де Монморанси, задумавшись, подпирая подбородок рукой, машинально смотрела на дома и прохожих.

Она вздрогнула, увидав Бассомпьера, который, смотря на нее страстно, приложил руку к сердцу и сделал вид, будто становится на колени. Она ответила очень холодным поклоном и опустила маленькую кожаную занавеску, привешенную для того, чтобы скрывать от нескромных глаз внутренность этого ходячего монумента.

Бедный обожатель остался на месте с жалобным и расстроенным видом, совершенно ошеломленный тем, что прелестная Шарлотта де Монморанси не ответила иначе на его красноречивую пантомиму.

– Неужели в самом деле она меня не любит? – сказал он вполголоса после минутного размышления. – Неужели король одержал надо мною верх?.. Это невозможно…

Насмешливый хохот заставил его повернуть голову. Он увидал позади себя Малерба, о котором забыл и который присутствовал при всей сцене. Несчастный влюбленный с гневом сжал кулаки и пошел еще скорее прежнего. Но он имел дело с упрямцем, твердо решившимся поставить на своем.

– Я вам не пропел еще моих стихов, – сказал Малерб, догоняя Бассомпьера, – я очень ими доволен… Вы не знаете, в нем дело? Оранта и Алкандр разлучены.

– Оставите ли вы меня в покое? – закричал грозным голосом Бассомпьер, который вышел из терпения и остановился, скрестив руки с страшным видом. – Ваш Алкандр – смешной старичишка, слышите ли вы? А ваша красавица Оранта… шлюха!..

После этой прекрасной выходки он повернулся и бегом бросился к мосту.

– А! Он сказал: смешной старичишка, – пробормотал Малерб, глядя вслед Бассомпьеру с насмешливым видом.