Керриган Берн - Разбойник [litres]

– А тебе и не нужно меня отпускать .

Дориан неохотно опускал руку, державшую колени Фары, пока ее ноги не коснулись пола, но ее плеч он не выпустил.

– Он посмел ударить тебя. – Хриплый голос Дориана никак не вязался с невероятно нежным прикосновением его большого пальца, которым он осторожно провел по ее опухшей губе.

Фара надеялась, что муж этого не заметит. Впрочем, она могла бы и догадаться, что это невозможно.

– Все в порядке, – заверила она Дориана, прикасаясь к его перчатке.

– Мне хотелось бы оживить мерзавца и снова его убить, – проворчал он. – Медленно.

Фара, все еще закутанная в его плащ из грубой ткани, подошла ближе к нему. Дориан не отстранился.

– Он прикасался к тебе, Фара? – с агонизирующим стоном спросил Дориан. – Он поранил тебя… где-нибудь еще?

– У него не было на это времени.

– Услышав выстрелы, я подумал…

Она заставила его замолчать, ласково прижав пальчик к его жестким губам.

– Давай не вспоминать о недавних кошмарах этого дня. – Она опустила пальцы. – Почему ты здесь, Дориан?

Его и без того напряженное тело стало совсем твердым, а руки вцепились в ее плечи, словно наказывая.

– Не притворяйся, что не знаешь. Твое письмо… – прорычал он. – Ты уже завела любовника? Потому что, клянусь Христом, Фара, если ты ценишь его жизнь…

Ее пальцы снова нашли его губы, надежда начала просачиваться в ее грудь.

– Я не могу пригласить кого-то в свою постель так скоро после того, как ты разбил мне сердце, – призналась она.

– Но ты бы сделала это, – обвинил он, касаясь губами ее пальцев. – В конце концов…

– Да, я думала об этом, – прошептала Фара. – Я действительно хотела так поступить, но мне понадобилось на это семнадцать лет, после того как я впервые тебя потеряла. – Она положила голову на его мощную грудь, восхищаясь высоким ростом и шириной плеч. – Мне было больно и одиноко, когда я писала тебе то письмо. Я была сердита из-за того, что ты меня отверг. Больше чем когда-либо я хотела ребенка, потому что мне рядом нужен кто-то, кто примет мою любовь. Кто-то, кто хотел бы ее. Хотел бы меня…

Схватив Фару за плечи, Дориан чуть отодвинул ее от себя и слегка встряхнул.

– Как ты могла подумать, что я не хочу тебя?

Фара оторопела.

– Ты прогнал меня, – сурово напомнила она ему. – Я не видела тебя два месяца и ничего о тебе не слышала.

Блэквелл наклонился так, что его лицо оказалось совсем рядом с ее лицом. Его белый шрам и голубой глаз поймали луч лунного света, и то, что она прочла в его взгляде, сказало Фаре все, что нужно было знать.

– Я хочу твоей любви, – проникновенно произнес он, сжимая ее руки отчаянным жестом. – Я приехал подтвердить свое право на то, что принадлежит мне .

Сердце Фары расцвело, а ее тело возликовало.

– Если только я первой не предъявлю свое право. – Приподнявшись на цыпочки, она поймала губами его рот, обвила руками шею и привлекла его к себе.

Затаив дыхание, Дориан на мгновение замер в ее объятиях, прежде чем раствориться в ней, вокруг нее, прижимая ее к твердому изгибу своего тела с глубоким стоном капитуляции.

Да. Наконец. Ощущение ее рук вокруг него, ее языка, входящего в его рот, ее тела, прижатого к нему, было более сладкой победой, чем она могла себе представить. Она ощущала в его поцелуе не только желание и потребность, но и доверие.

Слово, чужое для такого человека, как Дориан Блэквелл.

Но вполне подходящее такому мальчишке, как Дуган Маккензи.

Тихий стук в дверь прервал их. Дориан повернулся, чтобы впустить горничную с тазом горячей воды, полотенцами, мылом и свечой.

– Хотите, чтобы мы развели огонь? – предложила она.

– Нет, – бросил он. – Вы можете идти.

– Спасибо, Молли, – добавила Фара, когда горничная, нерешительно присев, направилась к двери.

Фара подошла к раковине, более чем когда-либо готовая помыться, чтобы смыть с себя воспоминания о зловонной потайной комнате и гнилостном дыхании Уоррингтона.

Дориан последовал за ней тихо, как шепот, и встал так близко, что его грудь касалась ее спины.

– Позволь мне, – прохрипел он.

Взяв мягкое полотенце, Фара погрузила его в воду.

– Все в порядке, это ни к чему.

Теплая рука протянулась к ней сзади и накрыла ее руку. Его перчатки исчезли, и только покрытая шрамами мужская плоть касалась ее кожи.

– Нет, я хочу, – прошептал он ей на ухо.

Новая дрожь охватила тело Фары, когда он разжал ее пальцы и позволил ткани упасть в воду. Не было ни страха, ни холода, только многообещающее облегчение. Он снял плащ с ее плеч. Несколько мягких рывков – и ее ночная рубашка упала на пол.

Ее глаза защипало от горячих слез. Он пришел за ней. Как раз тогда, когда она думала, что все потеряно.

Взяв жену за плечи своими сильными, покрытыми шрамами руками, Дориан повернул ее к себе. Нежность, с какой она не сталкивалась никогда, неестественно ярко засияла в слабом свете одинокой свечи. Кожа Дориана показалась Фаре чужой и знакомой одновременно. Дориан Блэквелл прикасался к ней. По собственной воле. В его глазах не было страха. Его губы не кривились от отвращения.

Грубые костяшки его пальцев приподняли ее подбородок.

– Почему ты плачешь? – напевно спросил он, глядя на нее теплым, серьезным взглядом. – Ты что-то потеряла?

Слезы Фары потекли быстрее, сильнее, орошая касавшиеся ее лица пальцы.

– Да, – всхлипнула она. – Я думала, что потеряла единственную семью в тот самый момент, когда нашла ее. Ведь ты отослал меня прочь.

– Каким же дураком я был! – Его рука подхватила ее подбородок, большим пальцем он провел по синяку, появившемуся вокруг небольшой ранки. – Я думал, что без меня ты будешь в большей безопасности. Что наконец-то я поступаю благородно. Мне пришлось почти потерять тебя… Господи, Фара, мне никогда не было так страшно. – Он стиснул зубы, его глаза, казалось, засверкали от невыносимых, мучительных эмоций. – Я думал, что смогу жить без тебя. Но без тебя нет жизни. Только существование. И это еще больший ад, чем тот, что ждет меня после смерти.

– Ну… – Фара фыркнула. – Если ты захочешь еще когда-нибудь почувствовать себя благородным, лучше… не стоит. У тебя это просто ужасно получается.

Это вызвало дьявольский звук, в котором Фара узнала смешок Дориана. Он нежно надавил ладонями на ее плечи, пока она не села на сундук в ногах кровати, впервые ощутив себя обнаженной после того, как он раздел ее.

– Я серьезно, – сказала она, наблюдая, как он натирает полотенце ее любимым мылом с ароматом лаванды и выжимает его. Фара обхватила руками грудь и скрестила ноги, чувствуя себя хрупкой и незащищенной. – Как ты собираешься меня охранять, если ты далеко?

Она подчинилась, когда он мягко провел намыленной тканью по ее губам и подбородку, промокнул слезы на ее щеках, а затем стер тонкий налет пены сухой частью полотенца. Дориан приметил ее наготу с затаенным жаром в глазах, но его беспокойство, казалось, перевешивало низменные инстинкты.