Елизавета Дворецкая - Две зари [litres]

Малуша догадывалась, что Эльга могла не случайно, не по недосугу пропустить мимо ушей распоряжения сына. Княгиня не хотела этого брака и едва ли переменила свое мнение. Но это мало тревожило Малушу. Когда на ее стороне был сам Святослав, она не боялась даже его мудрой и славной матери.

– Успеем приготовить! – смеялась она, потирая озябшие руки возле горячей печки: жилые избы челядь протопила к их приезду. – Ты – князь киевский, все будет, как ты хочешь.

– А как я хочу? – Святослав подхватил ее и оторвал от пола.

– Как я хочу!

Смеясь, Святослав поцеловал ее. Теперь это уже была не мышь из поварни, ходячая подставка для блюд – это была женщина, которую он желал.

Наутро выяснилось, что никаких распоряжений насчет свадьбы Эльга княжьей челяди не передавала, ни о каких приготовлениях, кроме обычных, которые делаются перед пирами в честь солоноворота, тиуны и ключники не слышали. И за весь день Эльга никого не прислала – даже о здоровье сына спросить.

– Мы свадьбу на пиру первого дня справим, – сказал Святослав. – Чего два раза одно дело делать?

Малуша расширила глаза – в солоноворот не женятся. Но к чему спорить? Со Святославом она не боялась даже зимней тьмы и всех ее духов. Как он сказал – так и будет.

День прошел в суете – как всегда после возвращения дружины из дальней поездки. После дороги Малуша чувствовала себя очень усталой – хотелось лежать весь день и не шевелиться, но ликование и торжество, что наконец-то она вошла сюда как хозяйка, поддерживали в ней бодрость. Первым делом она затребовала все ключи – Святослав велел, чтобы ей все дали, – и отправилась осматривать припасы и хозяйство. Дело это было ей привычно, и она нашла, куда свои умения применить. Горяна хозяйством занималась мало – только чтобы не голодать, а мысли ее были отсюда далеко, и много накопилось всякого непорядка. За первый же день на новом своем княжеском хозяйстве Малуша так устала, что собралась спать, еще пока Святослав с отроками сидел в гриднице за пивом.

Когда она в последний раз проходила через двор, ворота отворились и во двор въехали три всадника. Фигура первого – рослого молодого мужчины – что-то ей напомнила, и вспыхнуло некое знакомое чувство: когда-то она уже следила за этой фигурой в седле, и тогда это зрелище ее радовало… К приехавшим подошли гриди с факелами, всадник наклонился, о чем-то спрашивая, отсвет огня упал на его лицо…

Торлейв! Пестряныч-младший, сын Хельги Красного! Снег на околыше шапки – это щипаный бобер, дорогой мех для высокородных, – снег на завитках светлых волос… Малуша не видела Торлейва несколько месяцев, а казалось – несколько лет; он вроде бы остался тем же, но как-то неприметно изменился… или изменилась она и теперь смотрела на него другими глазами?

От неожиданности Малуша вздрогнула и подалась назад. Все это долгое – для нее еще более долгое – время она не вспоминала о Торлейве и теперь смутилась. Хотя в чем он мог бы ее обвинить? Что не стала отказываться от верного своего счастья ради того, чему все равно не бывать?

Да и нельзя же ей прятаться от него всю жизнь. Он теперь как тот город на вершине горы, из Библии – его всяк увидит.

Торлейв тем временем соскочил с седла, отдал повод отроку и направился к княжьей избе. Малуша стояла у него прямо на пути. Она могла бы уйти, в сумерках он не узнал бы ее так сразу, даже если бы заметил. Но осталась стоять. Чем раньше она поздоровается с ним не как бывшая ключница и бывшая невеста, а как будущая княгиня, тем будет проще.

Торлейв приметил некую деву, что застыла у него на дороге – как будто ждала. За несколько шагов он взглянул ей в лицо… и замер, словно взгляд на ее лицо сковал его чарами.

Он-то вспоминал о Малуше в эти месяцы, несмотря на все превратности дороги. Но был уверен, что она сейчас во Вручем – ведь княгиня собиралась отослать ее туда. И вот она здесь? Снова в Киеве, но не у княгини, а почему-то у Святослава? Это не морок? Что ей здесь делать?

– Будь жив, Пестряныч! – произнесла Малуша, и голос ее звучал как-то по-новому: дружелюбно и все же отчасти свысока. – Как поживаешь?

– Малуша… – Торлейв сглотнул. Вид у него был изумленный. – Ты откуда взялась? Почему ты здесь? Да еще почти ночью!

– Теперь это мой дом, я здесь хозяйка, – ровно ответила она.

– Как?

– Я… князь меня в жены взял.

– Взял? – Торлейву вспомнился разговор с Эльгой перед его отъездом. – Но ведь княгиня… ты должна быть у деда твоего…

– Я была у деда. А потом… судьба меня опять к князю привела, и теперь он мой муж. Такова его воля, и мне от счастья своего бегать не годится, – в мыслях Малуши мелькнули невысказанные обвинения. – Ты прости… что так вышло, – великодушно добавила она. – Мы было одно загадали, а у судьбы иное напрядено оказалось. Теперь я – Святослава жена, а с тобой будем дружны, как при нашем родстве пристало.

– Вот как… – У Торлейва вдруг сделался отстраненный взгляд. – Княгиней хочешь быть…

– А чего же мне не быть княгиней? – Малуша вскинула голову. – Я давно уже не раба, а родом я иных княгинь не хуже.

Она по-прежнему была одета в простой кожух, а на волосы от снега накинула некрашеный шерстяной платок. Но в ее прямом стане, в гордо вскинутой голове, в горделивом лице и правда сквозило княжеское достоинство, и Торлейв умел его оценить.

– Так это верно… что ты сама захотела за него идти? Он не принуждал тебя? И ты не из страха…

– Нет, не принуждал. – Малуша понимала, что это признание Торлейва ранит, но неужели из-за этого ей следовало лгать?

И ничего не добавила. Торлейв сам поймет: как он ни хорош, а с князем молодым ему не тягаться.

Он смотрел ей в лицо, будто выискивал хоть малые проблески сожаления. Да, он не князь… но он готов был полюбить ее простой ключницей. Неужели ни любви, ни благодарности у нее в сердце не осталось?

Но нет. Страстная любовь горделива и жестока: упиваясь своим торжеством, она хочет, чтобы отвергнутые в полной мере ощутили свое унижение и своим ничтожеством оттенили величие истинного избранника.

– Ну… – Торлейв криво улыбнулся, – пытай свое счастье… княгиня. А я пойду, у меня к Святославу дело.

Он слегка поклонился – в поклоне его Малуше почудилась издевка – и пошел в старую избу, куда ему указали гриди.

Малуша невольно смотрела ему вслед, пока он не исчез за дверью. Вдруг ощутив, что сильно замерзла, она повернулась и побежала к себе, в Малфридину избу. Но и там, в тепле, еще долго не могла унять дрожь. Зачем Торлейв приехал? Что у него за дело к князю – он ведь не из Святославовой дружины. Эльга прислала? Да, наверное: ведь Святослав еще не виделся с матерью после приезда, Эльга прислала братанича пригласить сына на завтра к себе или уведомить, что сама прибудет…