Рене Энн Миллер - Коварный обольститель [litres]

Куда мужчина может отправиться ночью? Развлекаться со своими распутными друзьями? Это не к добру. Она плотнее запахнула капот.

– Спасибо, Хоторн.

София быстро поднялась наверх и забралась в постель. Скрестив на груди руки, она оперлась на спинку кровати. Когда ее муж вернется, она обязательно спросит его, куда он уходил.

София проснулась в холодной пустой постели. Перевернувшись на спину, она провела рукой по животу. Черт побери Хейдена, ведь он заставил полюбить его. И черт его побери, ведь он солгал. А чего она ожидала от такого человека? Бог его знает, когда он вернулся домой прошлой ночью. Она заснула, не успев серьезно поговорить с ним. В голове пронеслись слова Томаса о том, что Хейден оставил свою первую жену спустя лишь несколько недель после рождения Селии и повел себя как последний мерзавец. Неужели история повторяется? Что ж, она не станет играть роль страдалицы, если он вернулся к своим порочным привычкам. Она уедет обратно в Челси. Миссис Маклин и приходящая прислуга, которым поручено упаковать ее вещи, все еще там. Хейден предложил им всем, и даже миссис Маклин, работу, когда они закончат сборы. Она пошлет им записку и велит все распаковать. Она вернется к себе домой в район Чейн-уок.

Перед глазами промелькнуло милое личико Селии. А что она скажет ребенку? Она будет не лучше Хейдена, отдавая свою любовь, а потом забирая ее. София вонзила пальцы в ладони, и ногти больно впились в ободранную кожу. Совесть не позволит ей оставить эту девочку. И хотя Хейден оставил Лауру после рождения Селии, София полагала, что он не позволит ей уйти с его нерожденным ребенком, возможно, его наследником. Она переберется в соседнюю спальню. Как глупо было с ее стороны довериться ему и отдать свое сердце.

Закончив свой туалет, София спустилась по лестнице, готовая к серьезному разговору с Хейденом. Она заметила напряженность в лице Хоторна, стоявшего в парадном холле. Выражение лица дворецкого и тот факт, что она проснулась в одиночестве, подсказали ей, что Хейден снова исчез.

– Он уехал? – Она постаралась, чтобы голос не выдал ее эмоций.

– Да, мадам. Он оставил записку. – Дворецкий подал ей скрепленное печатью послание.

Она посмотрела на свое имя, выведенное на конверте, потом поинтересовалась, где Селия. Строгое выражение лица Хоторна смягчилось.

– Она отправилась на кухню минут пятнадцать назад. Намеревалась выяснить, сможет ли месье Лоран приготовить собачье печенье.

– О боже, – охнула София, подумав, как же француз воспримет такую уничижительную для него просьбу.

– Вот и я о том же, – поддакнул Хоторн. – Но переубедить ее было невозможно.

С запиской в руке София подхватила свои юбки и поспешила вниз. Она испытала облегчение при виде картины, представшей ее взору. Селия стояла на коленях на одном из стульев, окружающих массивный деревянный стол, и наливала воду из маленького железного кувшина в мучнистую смесь, а главный повар смотрел на нее с добродушной улыбкой.

– Еще чуть-чуть, ma petite , – проинструктировал он Селию, которая с энтузиазмом смешивала сухие ингредиенты с водой. Селия кивнула.

– Это любимое печенье третьего бассет-хаунда императора Наполеона, – гордо заявил француз. Селия посмотрела на него глазами, полными откровенного удовольствия.

– Как вы думаете, королевский шеф-повар готовит такое печенье для собак королевы?

Шеф щелкнул языком, громко и смачно.

– Я единственный, кто знает этот рецепт.

Девочка засияла.

– Леди Оливии очень повезло, месье Лоран.

Казалось, грудь повара расширяется с каждым словом ребенка. Очевидно, Селия догадалась, что лесть – ключ к сердцу этого человека. Они не заметили Софию, и она развернулась и поднялась обратно по черной лестнице. Она проскользнула в кабинет Хейдена, открыла конверт и прочитала послание, написанное твердой рукой мужа.

«София, у меня назначена ранняя встреча. Прошу тебя сегодня остаться дома. Я постараюсь вернуться как можно раньше. Твой любящий муж Хейден».

Любящий муж. Ха! Трясущимися руками она смяла записку. С какой стати она будет сидеть и ждать, пока он… он?..

Она подошла к камину и бросила записку поверх остывающей золы, перемешанной с оранжевыми угольками. Помятые края листка потемнели от дыма, а потом записка вспыхнула. Внутри Софии все кипело, она подошла к столу, собираясь написать язвительный ответ. Потянула на себя средний ящик, но он оказался заперт. Она обвела глазами поверхность красного дерева, и ее взгляд привлек французский инкрустированный настольный поднос. София подняла чернильницу и увидела ключ.

– Слишком очевидно, Хейден.

Она вставила ключ в личину центрального ящика. Замок мягко щелкнул. София села и открыла ящик стола. Перед ней находилась аккуратная стопка гроссбухов. Она захлопнула ящик, потом отперла верхний правый ящик и открыла его. Внутри лежала хрустящая стопка пергаментной бумаги с тисненым гербом Хейдена и связанная изящной ленточкой.

Она подняла стопку, надеясь обнаружить обычную почтовую бумагу, но вместо этого увидела небольшой голубой журнал с золотым тиснением.

ХЕЙДЕН ДЖЕЙМС МИЛТОН, ВИКОНТ МЕЙСОН

Она не могла оторвать взгляда от журнала Хейдена. Первые заголовки относили записи к давнему времени. Мейсон? Знакомое имя ошарашило ее так сильно, как если бы ее ударили по голове, лишив мозг способности воспринимать что-либо. Если поменять местами инициалы, то будет читаться Дж. Х. Мейсон – оптовый торговец и самый щедрый благотворитель миссии. Как такое возможно? Положив журнал на стол, София снова открыла средний ящик. Она вытащила бухгалтерские книги и прочитала заголовки: поместье «Уинком», Уэстфилд-Холл, винокуренный завод «Ривер-Спей», пивоварня «Магнисс». Пивоварня «Магнисс»? Неужели Хейдену принадлежит эта пивоварня? Почерк был незнакомый, но разборчивые заметки, нацарапанные на полях, принадлежали его перу. Какой же глупой он ее посчитал, когда она спросила, не испытывает ли он финансовых затруднений. Пабы по всей Британии и за ее пределами продавали эль «Магнисс». На кораблях его отправляли даже в Африку. Она посмотрела на следующий гроссбух. Дж. Х. Мейсон. Ее сердце сильно колотилось, когда она открыла его и пролистала страницы, также содержащие заметки на полях, написанные почерком ее мужа. Она закрыла журнал и провела пальцами по кожаному переплету.

Почему он выказал такое презрение, когда речь зашла о Мейсоне, если, по-видимому, это он и есть? Может, пожертвования – дело рук Эдит? Может, она вынуждает Хейдена заниматься благотворительностью?

В полной растерянности София посмотрела на почти пустой ящик. Там оставался только маленький футляр с откидной крышкой. Она медленно взяла его в руки. Ее и так уже возмущенный желудок бултыхнулся, когда она открыла футляр и увидела миниатюрный портрет женщины в золотой рамке – она поражала своей красотой. София провела пальцем по филигранному краю рамки, не отрывая взгляда от портрета – льняных волос, голубых глаз и розового сердечка губ. София коснулась собственного широкого рта, так отличающегося от изящного рта девушки. Дядя Чарлз счел бы эту молодую женщину совершенным образцом английской красоты.