Сьюзен Кинг - Любовь цыганки [litres]

Несколько секунд она позволяла коню топтаться на месте. Девушка не знала, что предпринять. Остановить Гамильтона сама она не сможет. Вспомнив гвардейцев, которые собирались седлать своих лошадей, когда она уезжала, девушка думала о том, что их, скорее всего, послала вдогонку за Гамильтоном вдовствующая королева. Малис не сможет от них ускользнуть. Эта мысль придала Тамсине решимости.

Девушка пригнулась и пустила вороного галопом на запад, туда, куда ускакал Уильям. Только он сможет помешать Малису Гамильтону похитить королеву. Из всех мужчин только он достоин этой чести.

Уильям низко нагнулся к гриве вороного жеребца, одолженного ему Баптистом. Ветер свистел ему в лицо. Конь мчался галопом по вересковой пустоши. Перрис скакал рядом. Джон Фо и Баптист Лалло вырвались чуть вперед. Его конь был могуч, быстр и проворен. Он нес мужчину в доспехах и седло с оружием с необыкновенной легкостью. Уильям был уверен, что цыганский конь к подобному не приучен.

Четверо мужчин, за которыми они гнались, уже скрылись среди холмов. Уильям взглянул вперед, но никого не увидел. Он уже подумывал, не стоит ли вернуться, собрать больше людей и организовать настоящую погоню, когда заслышал крик Перриса.

Он обернулся. Перрис указал рукой позади них. Повернувшись в седле, мужчина увидел скачущего за ними коня той же масти, что и его скакун, который несся в темноте подобно тени. Потом Уильям разглядел длинные волосы всадницы, развевающиеся на ветру, и подол платья, облепивший ноги.

Громко выругавшись, на чем свет стоит, он развернул своего жеребца и поскакал назад.

– Что ты здесь делаешь? – крикнул он Тамсине. – Возвращайся!

– Гамильтон! – крикнула она, гарцуя возле коня Уильяма. – Гамильтон похитил королеву!

– Что? – остановив своего жеребца, воскликнул ее муж.

Она остановила своего коня подле.

– Он забрал королеву, – тяжело дыша, промолвила Тамсина. – Я видела его после того, как вы ускакали. Малис ускакал с вооруженными стражниками вот туда… – она указала на восток. – Мадам послала за ними в погоню гвардейцев.

Повернувшись в седле, Уильям позвал Перриса и остальных, которые уже подъехали к нему. Он пересказал услышанное от Тамсины. Перрис кивнул.

– Господи всемогущий! – воскликнул Перрис. – Мне рассказывали, что существует второй заговор, на этот раз шотландский. Заговорщики хотят, выкрав королеву, выдать ее замуж за маленького сына регента. К сожалению, у меня не было доказательств, но поскольку Малис – сводный брат регента, пусть и незаконнорожденный, меня это ничуть не удивляет.

– Если они поскакали на восток, значит, везут ребенка в замок регента на побережье, – предположил Уильям.

– Мы должны скакать за Гамильтоном, – сказал, прислушиваясь, Баптист. – Мужчины, переодетые в цыганок, давно уже ускакали. Они не заполучили того, чего добивались, так зачем в таком случае за ними гнаться? Этот Гамильтон завладел сокровищем, которое вы охраняете!

– Да, – Уильям перевел взгляд на Тамсину. – Возвращайся во дворец. Мы поскачем за ним в погоню.

Девушка лишь упрямо смотрела на него, склонив голову набок. Было видно, что повиноваться ему она не собирается, а времени на споры и препирательство у них точно не было. Уильям развернул своего коня и поскакал на восток. Остальные всадники последовали его примеру.

Белая большая луна серебрила своим светом холмы и вересковые пустоши. На этом фоне тени казались более темными и четко очерченными. Уильям и его спутники подъехали достаточно близко и уже смогли различать мчащегося впереди Малиса со своими людьми, однако Перрис, заметив скачущих по вересковой пустоши королевских гвардейцев, развернул свою лошадь и поскакал им навстречу.

Уильям Скотт с остальными поскакал дальше. Все четыре коня, сильные и быстрые, были обучены подчиняться малейшему движению ноги либо руки всадника. Тамсина скакала справа от него. Уильям посмотрел в ее сторону. Мужчина хоть и беспокоился насчет ее безопасности, однако был рад тому, что Тамсина с ним рядом.

Когда девушка тоже взглянула на него, Уильям усмехнулся и прикоснулся, салютуя, к своему шлему. Затем мужчина во всю прыть пустился вперед, зная, что его цыганские спутники не отстанут.

Издав отрывистый возглас, он оглянулся и увидел, что Перри и гвардейцы не намного от них отстают. Мужчина взмахом руки дал понять, чтобы скакали дальше.

Вскоре оба отряда соединились. Времени было в обрез. Он перебросился с гвардейцами лишь несколькими фразами. Ими руководила интуиция. Команды отдавали жестами и кивками. Теперь они скакали вместе, быстрые и молчаливые, наступая стражникам Гамильтона на пятки.

Королевские гвардейцы врезались в их отряд подобно скотокрадам, настигшим стадо. Преследуемые разбежались в разные стороны и смешались. То тут, то там сверкали острия пик и лезвия обнаженных мечей. Кое-кто сцепился в рукопашной схватке. Уильям ринулся в самую гущу сражения. Обернувшись на ходу, жестом он показал Джону Фо и Баптисту, чтобы те присматривали за Тамсиной.

Уильям устремился следом за Гамильтоном, уклоняясь от мечущихся вокруг него лошадей. Малис отделился от остальных и направил коня в сторону вересковой пустоши, не выпуская из рук свертка.

Уильям пришпорил коня. Последний из сражающихся всадников остался у него за спиной. Его конь несся по вересковой пустоши. Настроение у него было мрачным, а душа полна решимости. Вскоре его нагнали Баптист, Джон и Тамсина.

Он уже был настолько близко к Малису Гамильтону, что мог разглядеть крошечное личико, выглядывающее из свертка, и даже услышать тонкий детский плач. В его душе, переполненной страстным желанием спасти и защитить это крохотное Божье создание, вмиг заклокотала ярость, чистая и отчаянная. Он мчался вперед. Конь повиновался малейшему его движению.

Уильям не оборачивался, чтобы глянуть, кто скачет вместе с ним, однако от топота копыт, казалось, сотрясалась вся земная твердь. А затем, когда тени стали темнее, а луна поднялась выше, Уильям почувствовал, что конь скачет уже не так уверенно и намного медленнее. Заслышав его храп, всадник, привыкший доверять инстинктам животных, посмотрел вниз.

Почва была неровной, покрытой бугорочками, и предательски поблескивала в лунном свете. Впереди, там, где скакал Гамильтон, темные участки, поросшие травой, соседствовали с черными зеркалами луж.

«Болото», – пронеслось в его голове.

Уильям вслух выругался. Ничего удивительного в этом не было. Теперь, когда они скакали на восток к морю, им все чаще будут попадаться предательские болота, ставшие проклятием Шотландии. Уильям уже не гнал коня, позволяя ему самому выбирать безопасный путь. Взглянув вниз, мужчина увидел, как с каждым шагом его конь все глубже погружается в болото.