Данелла Хармон - Благородный дикарь [litres]

– Да… боюсь, у меня нет выбора благодаря этому замечательному виски. Обычно, чтобы так развезло, мне и трех бокалов мало, но тут все дело, видно, в потере крови. Я почти без сил…

Джульет улыбнулась и осторожно натянула простыню на его грудь. Он ответил ей сонной улыбкой, страшно довольный, что вокруг него суетятся, благодарный за внимание.

– Спасибо, – пробормотал Гаррет, закрывая глаза. – Надеюсь увидеть во сне… что-нибудь приятное.

Она покраснела, поняв, на что он намекает, и, не сказав больше ни слова, направилась к двери, но не успела выйти:

– И еще, мисс Пейдж… В этом доме довольно угнетающая атмосфера. Я хорошо знаю Люсьена и его манеры. Запомните: если вам вдруг станет здесь невыносимо и захочется бежать на край света, я готов прийти на помощь.

Его слова тронули ее до глубины души: в этом странном чужом доме теперь у нее есть настоящий друг.

– Спасибо, лорд Гаррет, – едва слышно, стараясь не расплакаться, поблагодарила Джульет.

– Мм… не стоит благодарности, мадам, – пробормотал он сонно.

Гаррет проспал ужин, но не столько потому, что отдых требовался ему для восстановления сил, а из-за немалого количества виски, которое влил в себя.

Вечером, когда он наконец открыл глаза, в полумраке комнаты было тихо и только чья-то одинокая фигура вырисовывалась на фоне опускающихся за окном сумерек.

– Ага! Вот и наш доблестный рыцарь просыпается.

Гаррет чертыхнулся и протер глаза.

– Люсьен!..

– Надеюсь, тебе уже лучше?

– Все хорошо, просто замечательно! – Он зевнул, лениво потянулся, но вдруг, кое-что вспомнив, резко спросил: – Где она?

Люсьен театральным жестом обвел комнату, словно не понимая, о чем речь:

– Она?

– Не пытайся со мной играть: ты, черт возьми, прекрасно знаешь, о ком я говорю.

– А-а, ты, наверное, имеешь в виду мисс Пейдж. Она внизу, в золотой гостиной, с Нериссой и Эндрю: играют с Шарлоттой. Ай-ай-ай, Гаррет! Неужели ты подумал, что я ее прогнал?

– С тебя станется…

– Может быть, – кротко улыбнулся.

Люсьен хмыкнул, а Гаррет, пытаясь сесть, пробормотал:

– Что ты затеял на сей раз? Хочешь ее напугать, чтобы сама уехала? Сбежала без оглядки в Бостон? Или, может, у тебя на уме что-нибудь похуже?

Люсьен вскинул брови, изобразив святую невинность и удивление.

– Ах, Гаррет, Гаррет! Ты своим недоверием обижаешь меня. Не такое уж я чудовище, как ты считаешь. Вот даже чаю тебе принес.

– Ты привык манипулировать людьми, но ее не трогай: я не позволю.

– Мой дорогой мальчик, мне ничего подобного даже в голову не приходило. – Герцог щелчком сбил невидимую пылинку с безупречно чистого черного бархата рукава. – К тому же мисс Пейдж не так-то просто запугать, как ты знаешь.

– Ты не посмеешь отослать ее.

– Еще как посмею, если понадобится.

– Я этого не допущу.

– Каким образом? Я не слепой и вижу, как ты бросаешься на ее защиту, а значит, тебя к ней тянет. Да это и неудивительно: мисс Пейдж природа одарила и красотой, и силой духа, и умом, – но она провинциалка низкого происхождения, а ты – следующий, как предполагается, герцог, хотя я и не перестаю горевать из-за этого. – Люсьен испустил нарочито горестный вздох и сокрушенно добавил: – А как было бы хорошо, если бы вместо тебя следующим претендентом на титул стал Эндрю!

– Я не в настроении слушать этот бред.

– Ничего другого я и не ожидал. Любая здравая мысль для тебя бред. Но у тебя будет время подумать, пока валяешься в постели со своей пустяковой царапиной и пожинаешь незаслуженные лавры.

Гаррет попытался возмутиться, но Люсьен не обратил на него внимания:

– Отошлю я мисс Пейдж, мой дорогой мальчик, или нет – зависит от тебя.

– О чем, черт возьми, ты говоришь?

Тон Люсьена мгновенно утратил некую игривость и обрел жесткость:

– Тебе известно, как я относился к намерению Чарльза жениться на женщине значительно ниже его по происхождению, и можешь догадаться, что я чувствую, когда вижу, что ты тоже готов идти по его стопам. Я позволю ей с ребенком остаться в Блэкхите, но если замечу, что ты проявляешь к ней знаки внимания, тут же отошлю прочь. Разумеется, все это делается ради твоего же блага.

Губы герцога изогнулись в усмешке, в то время как Гаррет возмущенно воскликнул:

– Пропади ты пропадом, Люсьен! Какое право ты имеешь указывать мне, что можно, а чего нельзя? Мне двадцать три года, я совершеннолетний!

– Как раз с возрастом связана вторая часть моего условия, – невозмутимо продолжил герцог.

– Разве не достаточно первой?

Герцог встал – собранный, возмутительно спокойный.

– Как ты сам только что изволил заметить, дорогой мальчик, тебе двадцать три года, так что уже пора бы остепениться. Я хочу, чтобы отныне ты вел себя как подобает образованному молодому джентльмену, основному претенденту на герцогский титул. Больше не должно быть никаких дурацких выходок, ребяческих проказ, пьяных дебошей и прочего вздора. Один неверный шаг, и она уедет. Предупреждаю: это не шутка.

Взгляд черных глаз впился в помрачневшее лицо Гаррета, и он угрюмо пробормотал:

– Иди ты к дьяволу!

– Что ж, вижу, ты все понял. В таком случае спокойной ночи.

Подходила к концу первая неделя пребывания в замке, и Джульет с каждым днем чувствовала себя здесь все более одинокой. Она встречалась с членами семьи в основном лишь в столовой, но всякий раз обстановка была напряженной и за столом царило молчание. Эндрю большую часть времени пропадал в своей лаборатории, Нерисса вставала поздно и часто уезжала со светскими визитами в соседние поместья, а герцог Блэкхит своим ледяным равнодушием заставлял Джульет чувствовать себя досадной помехой, на которую приходится тратить драгоценное время. Он все еще не решил, возьмет ли под свою опеку Шарлотту, а от ее вопросов лишь отмахивался.

Неудивительно, что Джульет почти все время проводила у постели Гаррета: смеялась над его забавными историями, краснела, когда он делал игривые замечания, наблюдала, как он играет с Шарлоттой. Новый друг давал ей возможность согреться после ледяной английской корректности окружающих и сурового холода герцога, которой, казалось, были пронизаны даже стены замка.

Джульет убеждала себя, что Гаррет лишь друг, да и вообще легкомысленный, беззаботный, а порой и вовсе едва ли не ребенок – никакой серьезности. То ли дело Чарльз!.. Было бы просто неразумно относиться к его брату не только как к другу.

Их дружба помогала не только ей. Гаррету тоже было гораздо легче бороться со скукой в компании красивой женщины и очаровательной малютки.

Он с удовольствием играл с племянницей, а Джульет давала хороший предлог досадить Люсьену. Гаррет знал, что брат обо всем осведомлен и ему это совсем не нравится: слуги сообщали, – однако сам Люсьен не затрагивал эту тему.