Екатерина Бэйн - Мадемуазель Каприз [СИ]

— Не знаю. Наверное, хорошо. А как я сюда попала? Ведь я, кажется…

— Лошадь вернулась домой одна, и я сразу поняла, что что-то случилось, — затараторила Анриетта, — и мы с Луи тут же помчались на твои поиски. Ты не представляешь, что нам пришлось пережить! Мы нашли тебя у дороги, без сознания. Тина, это просто невозможно, но в тебя стреляли! Это кошмар! Тина!

От ее громкого голоса Валентина слегка поморщилась. У нее начинала болеть голова.

— Не тарахти, — оборвал Луи жену, — ты что, не видишь? Ты ее утомила.

— Но нам нужно знать, кто это сделал, — повернулась к нему жена, — чтобы немедленно начать поиски.

— Кто бы это ни был, они уже убежали. Отдыхайте, кузина.

— Но…

— Анриетта, она ранена.

— Я знаю! Поэтому и спрашиваю, кто это сделал.

Луи решительно взял ее за руку. Женщина дернулась, но успеха не имела.

— Тиран и деспот. Я с тобой после поговорю, — пригрозила она.

Если бы Валентина чувствовала себя немного лучше, она бы рассмеялась. Пока что все плыло у нее в сознании, не давая сосредоточиться и хоть немного подумать.

— У меня болит голова, — прошептала девушка, — можно мне немного поспать?

— Конечно! — вскинулась Анриетта, — противный Луи совсем утомил тебя своими вопросами. Спи, дорогая. Все уже позади.

— Что ты сказала? — успела услышать Валентина, прежде чем супруги вышли и все-таки усмехнулась через силу.

Когда за ними закрылась дверь, она пощупала правую руку. Там была повязка. Значит, это ей не приснилось. В нее стреляли. Стрелял Патрик. Господи, в нее стреляли! Она подскочила на постели, поморщилась от боли в ране и упала обратно.

Происходящее начало вырисовываться все явственнее. Еще немного — и Валентина вспомнила все до мельчайших подробностей. Патрик хотел заставить ее с ним обвенчаться, он потащил ее в церковь, но потом раздумал. Наверное, все же понял, что не сумеет заставить ее с этим примириться. А поняв это, он достал пистолет для того, чтобы убить ее. Нет, не так. Он хотел пригрозить ей и все-таки заставить согласиться. Пистолет выстрелил сам, случайно, когда она отпихнула его от себя. Да, именно так все и произошло. Случайность. Ее едва случайно не убили. Господи!

Закрыв глаза, Валентина попыталась заснуть, но сон не шел. Что произошло с Патриком? Почему он так ужасно себя вел в последнее время? Почему ему пришло в голову, что она согласится выйти за него замуж? С какой стати? Она никогда не давала ему никакого повода. Или все-таки давала? Подумав еще некоторое время, Валентина сочла, что ее совесть чиста. Повода не было. Она даже почти не кокетничала с ним. Ну, пусть немного и пококетничала, это ведь не повод думать, что после она станет его женой. Если б все, с кем она кокетничала, принялись предъявлять на нее подобные права, что бы тогда творилось, страшно представить!

Тогда в чем же дело? Что произошло? И что ей теперь делать?

Поломав голову еще с час, Валентина наконец забылась сном, так ничего и не придумав.

Наутро после того, как девушка проснулась, к ней заглянула Анриетта, и оценив состояние кузины, как нормальное, вошла и присела на край постели.

— Как ты себя чувствуешь, Тина? — спросила она, заботливо поправляя одеяло.

— Кажется, неплохо, — ответила Валентина.

— Вот и прекрасно. Нет, лежи, не вставай. Доктор сказал, что тебе нужно несколько дней побыть в постели. Дорогая, ты вспомнила, что произошло тогда?

Девушка прикрыла глаза ресницами. Что ей сказать? Неужели, нужно вытаскивать эту отвратительную историю на поверхность? Рассказывать всем, что в нее стрелял помешанный поклонник, осознав наконец, что она никогда не выйдет за него замуж? И то, стрелял случайно.

— Грабители, — решилась девушка, — на меня напали грабители.

— Господи! — ахнула Анриетта, на мгновение прикрыв рот рукой, — какой ужас! Тина, представляю, что тебе пришлось пережить! Сколько их было?

— Не помню. Двое, может, трое.

— А как они выглядели?

— Прости, Анриетта, но у меня в голове все перемешалось. Кажется, один из них был бородатый. Или нет? — она пожала плечами.

— Это понятно. Ты испугалась. Любой бы на твоем месте испугался. Ну что ж. Жаль, конечно. Эти грабители совсем распоясались, ничего святого для них нет. Но не беспокойся, их все равно поймают. У нас не так много мест, чтобы спрятаться. Луи сообщит, куда следует.

— В полицию? — спросила Валентина почти с испугом, — Анриетта, я…

— Что?

— Мне не хотелось бы, чтобы они приходили сюда и задавали мне какие-нибудь вопросы.

Анриетта погладила ее по здоровой руке.

— Не расстраивайся, все позади. Ладно, посмотрим, как все это можно уладить. Я все равно поговорю с Луи. Он знает, что делается в таких случаях. Господи, до сих пор в себя не могу прийти. И зачем я отпустила тебя одну?

— Да что ты. Откуда ты могла знать?

— У нас ничего подобного давно не случалось. Кошмар. Никогда себе не прощу. Слава Богу, что хоть рана не опасная, кость не задета. Так сказал доктор. Ты хочешь кушать?

Кузина не сразу сообразила, о чем именно ее спрашивают, слишком много информации было выложено ей в считанные секунды. Но она все-таки ответила:

— Пожалуй, я бы что-нибудь съела. Уже утро. Не помню, когда я ела в последний раз?

— Вчера, — Анриетта улыбнулась, — сейчас. Подожди немного, — она подскочила и вылетела за дверь.

Валентина покачала головой. Анриетта как всегда была немного взбалмошна, но это только придавало ей особую прелесть.

Мысли о происшедшем не оставляли ее. Правильно ли она поступила, что солгала кузине? Может быть, все же следовало сказать правду? Девушка поморщилась. Нет, только не это. Может, она все-таки немного виновата? Может, не следовало разговаривать с Патриком столь неприязненно? Но ведь еще хуже она разговаривала с Рэдклиффом, а он почему-то не пытался ее убить. Рэдклифф вообще… вызывает странное чувство. С одной стороны, раздражает ее безмерно, а с другой, теперь ей не хватает обычных с ним препирательств. Интересно, что бы он сказал на это? Ничего приятного, это уж точно.

На другой день Валентина поднялась с постели невзирая на испуганные вопли родственников и устроилась в большом кресле, находящемся в гостиной. Впрочем, Луи скоро успокоился особенно после того, как девушка выразила желание сыграть с ним в шахматы. Правда, Анриетта немного поворчала, заметив:

— Ты ни о чем другом не думаешь, — относилось это, разумеется, к собственному супругу, — одни противные шахматы на уме. Нет, чтобы подумать, что у Тины болит рука.

— Но вторая-то у меня в полном порядке, — возразила Валентина, — хватит ворчать, Анриетта.

— Точно, — подтвердил Луи, — ты еще не такая старая.

— Что-о? Я тебя сейчас убью, — пообещала ему жена.

Они рассмеялись.