Екатерина Бэйн - Беатрис располагает [СИ]

— Дьявол! — рявкнула женщина.

— Вам лучше уйти, сударь, — прошептала Лиз графу, — прошу вас, уходите.

Но граф стоял, как влитой.

— Может быть, вам выпить воды сударыня?

— Сейчас я покажу вам воду, — прошипела Беатрис, — Лиз, Уилла и Томми сюда. Быстро!

Охрана среагировала быстро. Уилл и Томми сломя голову примчались на зов хозяйки. За ними неслась Мэджи, не желая пропускать столь пикантную сцену.

— Что случилось, мэм? — спросил Уилл, одним взглядом оценивая ситуацию.

Беатрис резко ткнула пальцем в графа:

— Уберите его с глаз моих. И чтоб я его больше здесь не видела. Никогда.

Уилл и Томми привыкли исполнять приказания хозяйки, какими бы бредовыми они не казались. Но сейчас им было отчего-то неловко. Томми переминался с ноги на ногу, а Уилл шагнул к графу и сказал:

— Ушли бы вы сами, сэр. А то нам в самом деле придется…

— Нечего с ним церемониться, — перебила его Беатрис, — вышвырните его вон к чертям. Живо!

Граф скрипнул зубами:

— Никогда еще я не встречал более ненормальной женщины, чем вы, леди Вудвилл. Счастливо оставаться, — и он направился к двери.

— Прекрасно! Проваливайте к черту и не суйте больше сюда своего кривого гасконского носа, вашу мать!

Она была зла, как только что названный конечный пункт указанного маршрута.

Дверь за графом захлопнулась. Уилл и Томми переглянулись, сдерживая смешок. В некоторые минуты хозяйка могла бы давать им уроки по крепким словцам и выражениям.

— Мы больше не нужны, мэм? — спросил Уилл.

— Нет, — отрезала Беатрис, — и нечего тут хихикать! Еще раз увижу, последние зубы выбью.

Они поспешно вышли, видимо, опасаясь за собственные зубы. Осталась лишь Лиз, с неодобрением смотревшая на осколки фарфоровой статуэтки и Мэджи, которая выглядывала из-за двери, прикрывая рот ладошкой.

— Пошла вон, — заметила ее Беатрис.

Мэджи пошла, почти так же, как и Уилл с Томми.

— Проклятый лягушатник, — пробормотала женщина себе под нос, — кривоносый французишка. Нос бы ему отвертеть.

И она вышла из гостиной, оставив Лиз переваривать сказанное.

Беатрис никуда не дошла, так как в дом прибыл новый гость, точнее, гостья. Она ее приход женщина отреагировала излишне резко, но, когда увидела, что это Бэтси, перевела дух.

— Это ты, Бэт. Добрый день.

— Добрый день, — отозвалась Бэтси, но таким пораженным тоном, что Беатрис поняла, это неспроста, — Трикси, ради Бога, объясни, что тут происходит?

— А, ты, верно, встретила графа, — заметила та в ответ, — проходи.

Бэтси прошла за хозяйкой в пресловутую гостиную, откуда выходила Лиз с совком, полным битого фарфора. Гостья села в кресло и спросила:

— Вы поругались?

— Еще как. И я все еще злая, как тысяча чертей. Этот проклятый французишка, чтобы ему провалиться, достал меня до самых печенок.

Бэтси вскинула брови. На ее памяти Беатрис впервые столь резко отзывалась о графе.

Подруга между тем рассказала ей все, что произошло недавно в этой гостиной. Выслушав ее пафосную речь, полную праведного гнева и довольно резких выражений, Бэтси заметила:

— О-хо-хо. Скандалистка. Нельзя же так.

— А как можно?

— Спокойнее надо, выдержаннее.

— Я пыталась, но у меня нервы не железные.

— Бедняжка, — улыбнулась подруга, — но ты его порядком взъерошила.

— Поделом, — фыркнула Беатрис, — жаль, не успела сказать еще пару ласковых. Только теперь на ум пришли.

— Ох, я представляю. Сто раз видела, как ты бесишься. Впору под стол прятаться.

Они помолчали. Потом Бэтси спросила:

— А почему не хочешь поехать в Америку?

— Не хочу, и все. Что я там забыла?

— Так мог бы ответить ребенок.

— Лучше оставь это, Бэт, — прошипела Беатрис, — почему это я должна покидать Англию и тащиться в эту чертову Америку? Ведь это же у черта на куличках.

— Чуть ближе. И там, наверное, интересно, — осторожно заметила Бэтси.

— Чушь, — отрезала подруга, — дыра дырой, ничего интересного там быть не может в принципе.

— Значит, это граф должен был принести ради тебя жертву, стать протестантом и поселиться здесь?

— Почему бы и нет?

— Но подумай о том, что ему было бы так же трудно сменить свою веру и бросить свою родину.

— Америка — не его родина.

— Неважно. Он живет там почти двадцать лет и привык настолько, чтобы считать ее своей родиной.

— Ерунда. Это было его предложение, а не мое. Я его замуж не звала. И потом, почему это я должна приносить какие-то жертвы ради него, а он — нет? Значит, это я должна стать клятвопреступницей?

— Но он же не требовал от тебя отречься от веры.

— Требовал, еще как. Прямо с пеной у рта. Проклятый болван! — снова психанула Беатрис, — хватит об этом, Бэт. Я еще не совсем остыла и разговоры на эту тему меня бесят.

— Ладно, все. Правда, мне жаль, что вы поссорились.

— А мне наплевать. Пойдем обедать, — женщина встала и взяла подругу за руку, — но уговор: за столом ни слова о чертовом графе.

— Ладно. Кстати, у меня новость, которую я хочу обсудить с тобой.

— Хорошо. Что за новость? — обрадовалась Беатрис смене темы.

— Хочу выдать Лесли замуж, — ответила Бэтси, — думаю, уже пора.

— А что, есть подходящая кандидатура?

— Есть. Это Брайен Дайтон. Кстати, они уже почти помолвлены.

— Прекрасно. Хм, — тут Беатрис задумалась, — интересно, где я могла слышать это имя?

— Не знаю, — Бэтси пожала плечами, — а ты его слышала?

— В том-то и дело, что да. Но вот в какой связи, не помню. Но никаких неприятных ассоциаций оно у меня не вызывает.

— Хоть это хорошо.

— Ладно, пошли наконец в столовую, иначе такими темпами мы никогда туда не попадем.

Через неделю Беатрис решила отправиться навестить последнее место успокоения своего мужа. Но для начала следовало подобрать хоть какую-нибудь компанию, так как ехать туда одной женщине было страшно. Она с детства панически боялась кладбищ и всего, что с ними было связано. Поэтому, Беатрис собралась заехать за Бэтси, чтобы та составила ей компанию. Подруга знала о ее фобии.

По пути к Бэтси Беатрис ехала, задумавшись и очнулась лишь тогда, когда ее лошадь встала, как вкопанная. Подняв голову, женщина увидела карету, управляемую на редкость бестолковым кучером. Он метался по дороге, словно совсем ослеп. Когда Беатрис забирала влево, он повторял ее маневр, та же история приключалась и с правым поворотом. Наконец, Беатрис надоело. Она крикнула:

— Эй, вы там! Остановитесь, дайте вас объехать! Сколько можно!

В это время дверь кареты распахнулась и наружу выпрыгнул высокий мужчина.

— Трикси! — вскричал он, — а сколько можно загораживать тебе проезд? Ты что, совсем меня не замечаешь? Загордилась?

— О Господи, Берти! — ахнула Беатрис, — надо же! Какими судьбами?

— Мимо ехал, — отозвался он, бесцеремонно стаскивая ее с лошади, — иди сюда, я тебя рассмотрю хорошенько. А ты все такая же, хотя я сто лет тебя не видел.