Лора Мартин - Как завоевать шейха

– Мы говорим о далеком будущем! – возмутилась Рэчел.

– Я буду плохим отцом, если не подготовлю сына к суровым реальностям дела, которым ему предстоит заниматься. Я впервые увидел казнь, когда был в возрасте Аахила.

– И как ты себя чувствовал?

Малик несколько минут молчал, вспоминая те далекие дни.

– Мы говорим не об этом, – упорствовал он. – Пусть я чувствовал себя не слишком комфортно, но мой отец исполнял свой долг. Он готовил меня к роли шейха. Я понял, что такое судебный процесс и как могут наказывать нарушителей закона.

– И все же: как ты себя чувствовал? – Рэчел тоже могла быть упорной.

Малик вспомнил ужас, который испытал, сидя рядом с отцом. Он до сих пор помнил мольбы осужденного, его просьбы о снисхождении. Подлинный страх читался на лице преступника, идущего на виселицу. И теперь, спустя два десятилетия, он слышал треск – это сломалась шея человека. Малик сглотнул. Он не собирался рассказывать об этом гувернантке его детей.

– Как ты себя чувствовал? – спросила Рэчел в третий раз.

– Я чувствовал, что исполняю долг перед отцом и страной, – сухо сообщил Малик. – Дети должны быть готовы к восьми утра.

Прежде чем она успела возразить, Малик коротко кивнул и вышел. Он не желал больше обсуждать этот вопрос. Гувернантка позволяет себе слишком много. Да, дети будут испуганы. Но это будет для них важный опыт.

Было уже жарко, когда Рэчел спустилась к ожидавшему конвою. Даже роскошная зелень оазиса этим утром, казалось, слегка поникла, словно всей воды в мире было недостаточно, чтобы компенсировать испепеляющий зной наступающего дня.

Рэчел крепко держала за руки Амиру и Хакима. Она вела их к обитому бархатом паланкину, установленному у подножия лестницы. Накануне она утверждала, что поедет верхом, но потом передумала. Она решила, что, если шейх твердо намерен заставить детей присутствовать на процессе, ее долг – держать их возле себя и попытаться защитить от худшего. Если будет паланкин, туда можно будет их увести.

Намеренно не глядя на Малика, Рэчел кивнула Вахиду и забралась в паланкин. Она поправила юбку и помогла расположиться рядом Хакиму и Амире. Рэчел знала, что Аахил к ним не присоединится. Мальчик очень хотел, чтобы отец им гордился, и, несмотря на страх, решил провести рядом с ним весь день. Рэчел понимала: пытаться переубедить его бесполезно.

Она исподтишка наблюдала, как Аахил сел на лошадь. Малик сделал то же самое. Они выглядели впечатляюще на сильных и красивых скакунах. И шейх, и его сын были одеты в традиционные церемониальные одежды. Во дворце Малик, как правило, ходил в обычных бриджах и рубашке. Скорее всего, эта привычка осталась у него после учебы в Европе. На официальные мероприятия он надевал традиционные белые одежды. На его статус и богатство указывала цветная вышивка вдоль подола, выполненная красными и золотыми нитями. Рэчел не могла не признать, что шейх был великолепен. Красивый, уверенный, могущественный мужчина – настоящий лидер.

Неожиданно Малик оглянулся, и их взгляды на мгновение встретились. Рэчел поспешно отвела глаза. Может быть, она и злилась на него, но это нисколько не умаляло воспоминаний о поцелуе. Совершенно неподобающем поцелуе. О поцелуе, от которого у нее заалели щеки, а по телу прошла дрожь. Даже когда ее безумно раздражало его поведение, Рэчел не могла не признать, что в Малике было что-то завораживающее. Она не могла сказать, что это было, – его уверенность или головокружительное сочетание красоты и властности, но ей отчаянно хотелось снова оказаться с шейхом наедине. В этом желании она не призналась бы никому, даже под пытками. Да и разум ее понимал, что это ужасная идея.

– Сколько времени нам туда добираться? – с ужасом спросил Хаким.

Рэчел прижала малыша к себе. Из всех детей она больше всех тревожилась о Хакиме. Он был не только самым маленьким, но и самым чувствительным из троицы. С тех пор как детям объявили, что они посетят процесс, Хаким ушел в себя и почти ничего не говорил.

– Думаю, что пару часов, – ответила Рэчел. – Советую тебе немного поспать.

Вскоре оба малыша уже крепко спали в объятиях Рэчел, а она, глядя на них, плыла на волнах любви. В какой-то момент она ощутила грусть, подумав, что ей суждено всю жизнь любить только чужих детей. Гувернантка обречена на одиночество. Не служанка, но и не член семьи. Рэчел многие предупреждали, что на этой работе она будет страдать от одиночества. Хотя пока она не испытывала ничего, кроме радости и любви к детям, порученным ее заботам. Но ей пришло в голову, что она может почувствовать зависть. Да, гувернантки не выходят замуж и не имеют собственных семей. Они всегда присматривают только за чужими детьми. Рэчел это всегда знала, но не могла избавиться от печали при мысли, что она никогда не увидит, как взрослеет ее малыш. Она знала, что в ее жизни не будет любви, брака и материнства, и ничего не имела против. Что бы ни случилось, она не будет жить, как ее родители. Только иногда ей казалось несправедливым то, что она отдает всю свою любовь детям, которые через несколько лет о ней и не вспомнят.

Она позволила себе несколько минут грусти, после чего решительно выбросила печальные мысли из головы и нежно поцеловала спящих малышей. На самом деле она счастлива. Она любит свою работу, любит этих детей и благодарна судьбе за все, что имеет. Рэчел закрыла глаза и постаралась не думать о том, что их ждет впереди.

Процессия прибыла в деревню Талир около полудня. Когда паланкин поставили на песок, Рэчел ощутила солнечный жар, пытающийся проникнуть в ее прохладное убежище. Она разбудила детей и тепло улыбнулась, глядя на их заспанные личики.

Занавеску с одной стороны паланкина отдернули, и Рэчел увидела протянутую руку. Ей предлагали помочь выбраться. Она приняла помощь и через мгновение уже стояла на солнцепеке. Рядом был Малик – слишком близко для двух человек, которые пытаются держаться на расстоянии.

– Спасибо, ваше величество, – тихо сказала Рэчел и отвернулась, чтобы позвать детей.

Малик взял ее за плечи и повернул к себе.

– Я знаю, ты думаешь иначе, но, поверь мне, дети не увидят ничего отталкивающего.

Рэчел коротко кивнула, принимая его оливковую ветвь, хотя все еще была уверена, что детям здесь нечего делать.

– Вместе мы защитим их, зато они поймут, как работает система правосудия Гурии.

Хаким бочком втиснулся между ними, и Рэчел почувствовала его маленькую ручку в своей. Она задалась вопросом, видел ли Малик испуганное выражение лица малыша или был слишком занят мыслями о том, какой наглядный урок получат дети.

К ее удивлению, Малик присел на корточки и заглянул в лицо сына.

– Все будет в порядке, Хаким. Тебе не о чем беспокоиться.