Ирина Литвинова - Стоит только пожелать

… Очнулась я, все еще мерно покачиваясь, но уже не так плавно, как на волнах. Видимо, Дьявол не захотел забирать меня и не только вернул в земную жизнь, но и услужливо отдал на руки моему «принцу». Леон дремал, откинувшись на мягкую спинку и прижимая меня к груди. Легкое дыхание касалось моей растрепанной макушки. Даже думать не хочу, что у меня на голове. Зато грязного старого рубища как не бывало, на мне было простое, но невероятно приятное на ощупь платье. Интересно, кто меня переодевал?

Надо мной послышался резкий вдох. Мужчина явно проснулся, а вот я, напротив, притворилась, что крепко сплю. Сама не зная, что на меня нашло, я прикрыла веки и замедлила дыхание. Сильная рука, до этого покоящаяся на моей талии, начала медленно поглаживать меня вдоль спины, в то время как вторая заправила за ушко выбившиеся прядки, мягко обхватила мой подбородок и осторожно запрокинула мое лицо. Я удержалась и не открыла глаза, когда почувствовала его дыхание на своей коже. Теплые губы прижались к шее и скользнули вниз, к краю выреза, пусть скромного, но все же. Мелькнула мысль, что ему стоит только слегка потянуть за шнурок на корсаже, и вырез перестанет быть скромным. А ведь под платьем у меня ничего не было!

Цепочка поцелуев завершилась в самом низу, там, где начиналась ткань, и губы отправились в обратный путь, только на этот раз не остановились на ямочке между ключиц, а добрались до приоткрытых губ. Кажется, я сейчас в первый раз в жизни упаду в обморок…

— Дыши, — шепнули мне прямо на ушко.

А я и не заметила, как забыла вдохнуть! Распахнув глаза, я увидела перед собой стальные глаза, которые сейчас не обжигали холодом, а напротив, полыхающим в них жарким огнем заставляли мурашки бежать по коже.

— Что… как…? — никак не могла я выдавить из себя ни одного связного предложения.

— Что случилось? Тебя собирались казнить за божественную красоту и бездну очарования. Видишь ли, некоторые святые отцы мнят себя и впрямь святыми. Этим достойным ученым мужам невдомек, что все мы люди и ничто человеческое нам не чуждо. Лишь взглянув на тебя, они тут же попали под твои чары и немедленно решили, что это все происки Дьявола. Ну, мне удалось донести до них, что я, в отличие от них, фанатичным благочестием не страдаю и готов после смерти прогуляться в Ад. Они пытались что-то сказать мне по поводу спасения моей бессмертной души, но я не внял их речам и оставил молиться за себя, грешника и богохульника. Ты проспала почти два дня. Ожоги и царапины практически зажили, синяки сошли. Мы уже дома, во Франции.

— Вы спасли меня… — еле слышно прошептала я.

Тут за окном раздался залихватский свист, означавший лишь одно — разбойники! Возница что есть силы стегнул лошадей, и четверка помчалась вдвое быстрее, но уже было поздно: два бандита подбежали к карете с двух сторон, за ходу запрыгнули на подножки и, схватившись за выступы крыши и ловко подтянувшись, забрались внутрь. Один из них молниеносным движением схватил руку Леона, уже взявшегося за эфес шпаги. Он же проговорил:

— Уверяю вас, господа, у меня и моего товарища нет ничего лихого на уме. Будьте столь любезны, подвезите нас до Ренна. За нами погоня, и нам кровь из носа надо добраться до своего поместья.

В следующий миг одновременно раздалось три крика:

— Амадор!

— Эдит!

— Леонард!

И еще мой удивленный выдох. Прямо напротив меня было знакомое с детства живое лицо с привычной широкой счастливой улыбкой. Из-под вечно растрепанных смоляных кудрей поблескивали большие теплые карие отцовские глаза. Смеющийся «бандит» заговорщически подмигнул мне, давая знак молчать и ничему не удивлять. Честно, ничего другого я и не ожидала! Говорят, люди меняются с возрастом, взрослеют. Так вот, не все люди, и живой пример этого как раз вольготно развалился напротив меня, расстегнув верхние пуговицы мундира. Хм, мундир… а это уже интересно.

Мужчины, похоже, тоже узнали друг друга.

— Лео, черт тебя забери! Нашелся, блудный ты жених! — второй «бандит», видимо, Амадор, с такой силой хлопнул моего «принца» по плечу, что, казалось, так и кость сломать можно, но Леонард даже не поморщился. Леонард… красивое имя. Лео.

— Рад видеть, брат. Чего это ты, взялся лихачить на больших дорогах? Не к лицу капитану гарнизона.

— Да ты чего, брат, нет конечно! Говорю же, погоня за нами. Сама герцогиня Савойская чуть ли не борзыми травит, — дальше пошло повествование «Спаси, Господь, что от гнева герцогини, что от любви». Оказалось, моему «принцу» грозил брак с перспективой рогов, которые ему не по своей воле, но по прихоти новоиспеченной супруги наставит собственный брат, и от этой самой напасти он скрывался в Англии. Также Амадор представил брату своего спутника, солдата из гарнизона Росса. Последний же назвал меня своей кузиной Эдит. Вообще-то мне хотелось бы услышать, как меня представит Леонард, но я думать забыла об этом, стоило «Россу» заявить, что они с Амадором ехали через Анже и разузнали, что маркиз де Труи забрал наш дом за неуплату долга, и что едут они в небольшое поместье в окрестностях Ренна, где, судя по письму среднего брата Леонарда и Амадора, служит горничной Габриэлла. Мда, хороши мы, ничего не скажешь: каждая добывает деньги неподобающим для благородной дамы способом. И, похоже, каждой встретился на пути «принц». И я бы уже признала, что жизнь может обернуться сказкой, вот только свершится ли волшебство? Полюбят ли нас «принцы», останемся ли мы с ними?

Вечерело. Безумный день наконец заканчивался. Когда же сутки, проведенные без Габриэллы, стали для меня сродни проклятию? А, не важно когда и почему! Надо обдумать сложившуюся ситуацию и решить, что делать дальше. Хорошо хоть братья неожиданно наведались в поместье, втроем хоть легче думается.

Лео уже четверть часа молча сидел в кресле у камина в моем кабинете и невидящим взором смотрел на огонь. Что-то не так с нашим «холодным сердцем». Хотя и так ясно что: холодность из него пропадает, когда старшая сестра Габриэлы рядом. Лео не спешил делиться со мной подробностями их с Эдит отношений, но, подозреваю, брат уже принял какое-то решение и вознамерился в ближайшее время воплотить ег в жизнь. Вот и мне надо принять решение…

Смежил веки и на несколько минут провалился в воспоминания. Вот я прискакал в поместье жарким летним утром, но въехал не через парадные ворота, а воспользовался задней калиткой, как люблю. Спешился, взял под уздцы Герцога и повел через сад в конюшни. В свое время я приобрел именно этот особнячок, а не практически такой же недалеко от Дижона именно из-за этого небольшого рая. Всякий раз, пробираясь через цветущие кусты и деревья, я пьянел от сладких ароматов и птичьих трелей. Давным-давно я решил, что поселюсь со своей семьей именно здесь, а не в городском парижском доме или герцогстве Анжуйском. Бывало, я окунался в небольшое озерцо, спрятанное в глубине сада, и, лежа на прозрачной водной глади, смотрел в безоблачное небо, довольно жмурился на солнце и мечтал, мечтал, мечтал… О чем мечтал? Я и сам себе до недавнего времени не решался признаться, о чем. Мы с братьями всегда были близки, но даже им, кому я доверял больше, чем самому себе, за кого не раздумывая отдал бы жизнь, кто ни разу в жизни не бросил и не предал меня, я бы не смог честно признаться, что мечтал о любви. О той любви, о которой пишут в сентиментальных женских романах. Я мечтал найти девушку, ту самую единственную, которая стала бы для меня желаннее всех красавиц мира и которая любила бы меня так же нежно и горячо. Почему не признался бы? Боялся, совсем как мальчишка. Боялся показаться глупым и неразумным рассудительному и серьезному Леонарду, который признавал только мимолетные любовные связи и утверждал, что даже проводить ночи с женщинами надо с пользой. Боялся рассмешить своими мечтами задиристого и язвительного Амадора, который считал свободу главной ценностью и всех женщин делил на шлюх и монашек (естественно, ни первые, ни вторые не вызывали в нем теплых глубоких чувств, хотя затащить в постель он был бы не прочь как первых, так и вторых). Но время идет, и мы взрослеем. Вот и Лео оттаял, и Амадор изменился (хоть думать стал, прежде чем делить с кем-то ложе), и я перестал стыдиться своего сердца.