Амантий Буравсон - Тернарная логика в отдельно взятом дворце [СИ]

— Да чтоб тебя! — немного отдышавшись, воскликнул Асканио. — Из какой табакерки тебя вынесло? — забыв поправить свой костюм и натянуть штаны, принц рухнул на скамью напротив прибывавшей в ужасе Каролины и валяющегося на полу Пеппино.

— Какой ужас! — воскликнула дева, а на лице принца словно бы было написано «Впервые вижу, чтобы от моего семени кто-то потерял сознание». Возможно, позже это прибавит в шкалу гордости Асканио пару кирпичиков, однако сейчас была лишь перепуганная слишком многим неизвестным Каролина, бессознательный Пеппино и сидящий без штанов на скамье Асканио.

Молодая дева, не заботясь о том, что грудь её всё-таки вывалилась из платья по причине его расшнуровки, пала перед Пеппино, решив, что молодому кастрату нужно сделать искусственное дыхание. Девушка умела его делать, ведь пара дворовых парней иногда просили им провести такую процедуру, хоть они и находились в сознании.

Каролина прижалась к губам «виртуоза», ожидая если не волшебного свечения, то хотя бы того, что Пеппино откроет глаза. И в тот же момент в изящный ротик юной девы бесцеремонно проник длинный и горячий язык Пеппино. «Виртуоз», оказывается, вовсе не терял сознания: его испуг и обморок были на самом деле хорошо отрепетированным спектаклем. Недаром же он столько лет учился!

Совсем обнаглев, Алабастри обхватил Каролину за плечи, прижав её грудь к своей, распухшей и разбухшей от переизбытка эстрогена в организме, и сладострастно облизал изнутри щёки юной принцессы. Затем он схватил нежную ручку Каролины и недолго думая, запустил её к себе в панталоны, позволяя своей госпоже ощутить мягкую бархатистую поверхность своего изящного, невозбужденного достоинства и неприятную шероховатость шва позади него. Тем временем другой рукой Пеппино осторожно теребил похожий на спелую черешню сосок Каролины…

Не ожидавшая такого поворота принцесса от страха сжала челюсти, чуть не откусив молодому развратнику его длинный язык. «Что это в моей руке? Тоже морковка? Нет, эта мягкая. Может она просто старая?» — покрасневшая Каролина выдернула руку и грудь из рук Пеппино, упав на колени супруга вместо лавки.

— Ах, Пеппино, как я рада, что ты ожил! Значит я всё же умею делать искусственное дыхание. Как ты себя чувствуешь? Может… платочек? У тебя всё лицо в чём-то белом и липком, — невинная дева облизнула губы, которые вымазались во время «оказания помощи».

«Не кефир», — определила глупая принцесса.

С горем пополам вся эта дурная компания доехала до дворца. Старый, ревматичный, но не по годам сластолюбивый Асканио вытащил супругу из кареты и на руках отнёс по лестницам в спальню, что было затруднительно, поскольку движения сковывал вновь образовавшийся чудовищный стояк, с которым срочно надо было что-то делать. За ними по лестнице, как тень, следовал Пеппино, вереща что-то касательно роли примадонны в опере. В конце концов он просто получил дверью по носу и горько заплакал. А тем временем принц с принцессой закрылись в спальне и хрен знает что там вытворяли до самого утра. Но это уже совсем другая история.

Фокачча — предшественница пиццы.