София Джеймс - Трудное счастье [litres]

– Вот как?

Алехандру подобные представления весьма удивили.

– Вообще-то я уже много лет управляю лесопилкой, а теперь мы с мужем начали еще и лошадей разводить, и весьма успешно, – добавила Аметиста. – За пределами Лондона можно заниматься всем, чем пожелаете. Вне высшего света люди находят свое место в жизни, и никто их не осуждает – конечно, если они ведут себя осторожно и не бравируют своей непохожестью на других.

– Значит, вы тоже ведете себя осторожно?

– Ну конечно.

Оказывается, порядки в Англии не слишком отличались от испанских. Существовали правила, некоторые из них можно было нарушать, другие же – ни в коем случае.

Между тем Кристин продолжила развивать эту мысль:

– Мой брат не из тех, кто ограничивает других и мешает людям заниматься тем, чем они хотят. Он и сам давно уже вышел за рамки так называемых светских приличий. Посоветуйтесь с Люсьеном, Алехандра, и он обязательно подскажет вам верный путь и поможет найти свое место в нашей стране. Вы будете рады и удивлены, когда узнаете, какие широкие возможности перед вами открываются.

Повернувшись, Кристин взяла зеленое платье, украшенное золотым шитьем.

– Ну а пока наша задача – сделать из вас модницу. Главное – привести в порядок ваши волосы…

Люсьен не мог поверить, что Алехандра, которая сейчас стояла перед ним, – та самая женщина, которую Кристин и Аметиста два с половиной часа назад взялись привести в приличный вид.

На Алехандре было великолепное зеленое шелковое платье с кружевным корсажем, выгодно подчеркивавшим округлости груди и прекрасно сочетавшимся со смуглым оттенком бархатистой кожи.

Завитые, сияющие чистотой пряди спадали вдоль лица живописными каскадами локонов. Исчезла и вульгарная рыжая краска. Теперь волосы Алехандры приобрели оттенок, близкий к тому естественному, который он помнил. Но самая большая перемена произошла во взгляде зеленых глаз. Раньше Алехандра смотрела настороженно, ожидая от всех подвоха. Теперь же это была красивая женщина, отлично осведомленная о силе своих чар.

Люсьен был уверен, что в английском высшем свете Алехандра будет блистать, подобно редкому, исключительной красоты бриллианту. Почувствовав внезапный укол ревности, он порывисто вскочил и объявил:

– Выезжаем в Линден-парк завтра утром.

По непонятной для Алехандры причине Люсьену Говарду ее преображение не пришлось по душе. Нахмурившись, он смотрел куда угодно, только не на нее, и сразу заявил, что намерен увезти ее в семейное поместье в Кенте как можно быстрее.

Возможно, беспокоился, что темное прошлое Алехандры бросит на него тень, поэтому и не хотел задерживаться в Лондоне дольше, чем необходимо. А может, стыдился того, что она с трудом понимает по-английски. Как бы там ни было, Люсьен ни слова не сказал о вещах, которые дала Алехандре Кристин, чтобы та выглядела… красивее. Зато друг Люсьена, Дэниел Уайлд, был весьма красноречив в своих похвалах.

– Кристин, вы просто волшебница. Моя жена вас постоянно хвалит, я теперь прекрасно понимаю почему. Алехандра, вы великолепны! В высшем свете кавалеры будут роиться вокруг вас, точно пчелы!

– Роиться?.. – растерянно переспросила Алехандра.

Люсьен шагнул вперед и объяснил:

– Дэниел хотел сказать, что все будут от тебя в восторге. Красота высоко ценится в английском высшем свете. Пожалуй, женщине не требуется ничего другого, чтобы все светские щеголи восхищались ею.

В голосе Люсьена прозвучали раздражение и усталость. Они с Алехандрой почти не спали с тех пор, как покинули Испанию, а Люсьен и вовсе не смыкал глаз, охраняя ее покой. Каждую ночь, когда Алехандра просыпалась в своем гамаке, она видела, что Люсьен внимательно следит за горизонтом, вместо того чтобы отдыхать. Не удалось Алехандре вздремнуть и в наемном экипаже, в котором они ехали на север из Борнмута. По пути они остановились в придорожной таверне, и Люсьен нашел врача, чтобы тот осмотрел раненую ногу Алехандры. Увы, медик действовал не слишком деликатно. После болезненной процедуры Люсьен дал ей бренди, чтобы заглушить неприятные ощущения, и воздействие алкоголя заставило Алехандру проспать на плече Люсьена почти всю оставшуюся дорогу до Лондона.

Но теперь она в Англии, нога больше не болит, а прическа и наряд на ней просто сногсшибательные. Алехандра хотела, чтобы Люсьен сразу заметил разницу и снова увидел в ней единственную дочь богатого и высокородного испанского аристократа, женщину с немалым приданым и большими шансами на выгодную партию. Как же давно это было! При одной мысли настроение у Алехандры испортилось. Возможно, эта новая особа – такая же фальшивая, как и предыдущая, с кружевными перчатками и десятком серебряных браслетов, прикрывающих шрамы на правом запястье. Обратила Алехандра внимание и на то, что Кристин и Аметиста, вне всякого сомнения, заметили старую рану на ее левом бедре. Обе были шокированы, однако тут же взяли себя в руки – светская выучка брала свое. Но эта покрытая шрамами женщина – это тоже Алехандра, испытавшая на себе все опасности и тяготы войны и познавшая, что такое позор.

– На будущей неделе заедем вас навестить, – пообещал Дэниел Уайлд, прерывая размышления Алехандры. – Как раз собирался в Орпингтон – один малый продает очень хорошую чистопородную чалую кобылу. Хотелось бы на нее взглянуть. Аделаида тоже поедет.

– Она по-прежнему руководит больницей в Шерборне? – с искренним интересом спросил Люсьен.

– Да. А Гейб успешно внедряет новые методы ведения сельского хозяйства. Рэйвенсхилл-Мэнор они уже почти восстановили. Надеюсь, удастся уговорить его к нам присоединиться. И Фрэнсиса обязательно надо позвать.

Друзья, подумала Алехандра. Дэниел и Аметиста. Кристин. Гэбриел и Аделаида, Фрэнсис. Алехандра не помнила, когда в последний раз общалась с закадычным другом своего возраста. Пожалуй, это еще один из ее многочисленных изъянов. Казалось, в Англии больше всего ценились те качества, которыми она не обладала.

Заметив, как Люсьен бросает на нее обеспокоенные взгляды, она улыбнулась. Улыбка получилась фальшивой. В Лондоне Алехандра ощущала себя такой же чужой, как и в Мадриде. Будущее было туманно, а прошлое давило на плечи тяжелым камнем.

Алехандра была рада, когда остальные попрощались и разошлись. Слишком утомительно было долго разговаривать на языке, который она знала не слишком хорошо.

– Они все хорошие люди, Алехандра. Настоящие и искренние, – произнес Люсьен и вопросительно взглянул на нее.

Алехандра подняла левую руку, которую плотно облегал шелковый рукав.

– Да, но как прикажешь прятать нож в таком платье?

Затем она приподняла подол и выставила вперед ногу.