Элизабет Макнилл - Мастерская кукол

И, почти помимо своей воли, Айрис шагнула вперед. Через мгновение их губы соединились. Она почувствовала исходящий от него ароматный запах трубочного табака и испытала приступ стыда, который через считаные мгновения превратился в желание. Айрис часто повторяла себе, что должна сопротивляться этому чувству. Много раз она репетировала, как выставит перед собой ладони и напомнит Луису о своей чести, о порядочности и добром имени, но, когда его губы опустились ниже, а ее рука скользнула ему под жилет и нащупала выпуклый рельеф груди, остановиться она уже не смогла, да и не хотела.

– Айрис… – начал было Луис, но она закрыла ему рот еще одним поцелуем и, опустившись на кушетку, притянула к себе. Возбуждение и радость огнем вспыхнули в ее груди, когда она почувствовала, как Луис поднял ее нижние юбки и просунул ладонь между бедрами. Негромко вскрикнув, Айрис в свою очередь потянулась к нему. Кушетка скрипнула под двойной тяжестью, но она не слышала. Единственное, чего она хотела сейчас, это целиком отдаться своему позору, который был так бесконечно прекрасен…

Уважаемый мистер Рид!

Надеюсь, Вы пребываете в добром здравии.

За последнее время я несколько раз пытался списаться с Вами и даже посылал по указанному Вами адресу специального курьера, но он не застал Вас дома. В этой связи я настоятельно просил бы Вас подтвердить получение сего письма любым удобным для вас способом.

Как Вам, несомненно, известно, до открытия Великой выставки остается всего неделя, однако мы до сих пор не получили от Вас экспонат под названием «Витраж с бабочками» (каталожный № 297, раздел XIX). Условленная дата предоставления образца уже прошла, однако он еще может попасть в экспозицию, если Вы доставите его до 25 числа сего месяца. Это крайний срок, поскольку, как Вы, безусловно, понимаете, нам предстоит проделать большую подготовительную работу по классификации и организации экспонатов, прежде чем 1 мая Выставка будет открыта для публики. В случае, если что-то помешает Вам закончить работу в указанный срок, просим незамедлительно известить об этом Королевскую комиссию по проведению Великой выставки. Возможно, мы сможем оказать Вам необходимую помощь по окончательной сборке и транспортировке готового образца.

Также считаю необходимым сообщить, что экспонат № 106, раздел XXX (сросшиеся собаки, скелет и чучело), получен нами в полной сохранности.

Прошу Вас связаться со мной при первой возможности.

Айрис лежит на полу в подвале под лавкой Сайласа, и он протягивает к ней руки. Она спускает с плеча ворот платья и мечтательно улыбается – совсем чуть-чуть, так что не видно даже зубов, но это, несомненно, улыбка. Но Сайлас не глядит на ее лицо. Она, такая же, какой он увидел ее в тот день, когда они впервые встретились на строительстве павильона Великой выставки, – изящная, причудливо изогнутая ключица, которая чуть натягивает тонкую белую кожу. Айрис кивает. Это означает: «Да, можешь ее потрогать». Сайлас сжимает тонкую кость пальцами, и она вдруг отделяется от тела, словно отрубленная мясником. Он держит ее в руке, подносит к глазам. Он в восторге. Такой красоты он еще никогда не видел!

Айрис кладет свою руку поверх его пальцев.

– Наконец-то ты сумела от него избавиться, – говорит Сайлас.

– Спасибо тебе, – отвечает она. – Ах, если бы я только смогла увидеть твои работы в Хрустальном дворце, я бы больше ничего не требовала до конца моей жизни. Ты настоящий гений, Сайлас!

Откуда-то доносится громкий стук, и она оборачивается.

– Не уходи! – просит Сайлас, но его уже грубо отрывают от нее, а сама Айрис начинает понемногу таять в воздухе. Кость в руке тоже исчезает. Стук повторяется – громкий, настойчивый, и Сайлас понимает, что сжимает в кулаке пустоту.

Он, однако, не спешит открывать глаза, продолжая наслаждаться чудесным сном. Впрочем, кто сказал, что это был сон? Он видел Айрис так ясно, что у него нет никаких сомнений: все это происходило в действительности. Она приходила к нему на самом деле! Не зря же она упомянула про Великую выставку. Айрис хотела подсказать ему, что он должен сделать дальше. Ну конечно!.. Он купит ей входной билет!

Стук в дверь продолжается, с улицы доносятся какие-то крики, но Сайлас, натянув на голову подушку, пытается еще раз насладиться гладкой текстурой изящной косточки.

– Сайлас! Я знаю, что ты дома! Открывай живо, дерьмо трусливое!

На этот раз он узнал голос Дельфинихи. Именно так она орала, когда в полночь вышвыривала из своего заведения упившихся до беспамятства клиентов.

Что ей от него надо?

Нахмурившись, Сайлас крепко закрыл глаза и попытался снова заснуть, надеясь увидеть продолжение сна. Что ему снилось, когда раздался этот дурацкий стук? Ах да!.. Айрис взяла его за руку, наклонилась ближе и сказала…

– Да открой же эту чертову дверь, мерзавец!

Но Сайлас только крепче зажмурился.

За последние дни ему не раз приходилось слышать, как стучатся в лавку клиенты. Ничего удивительного. До начала светского сезона оставалось совсем немного, до открытия Выставки – и того меньше, и Лондон был наводнен приезжими, каждый из которых жаждал приобрести у него какую-нибудь диковинку. Но Сайлас не открывал, и в конце концов клиенты уходил восвояси, брезгливо зажимая носы, чтобы не чувствовать поднимавшейся от куч нечистот вони. Там, среди отбросов, гнил и светло-бежевый спаниель с коричневым пятном на спине, к которому Сайлас давно утратил интерес.

В дверь ударили так сильно, что Сайласу показалось, будто весь дом зашатался. Интересно все же, что ей надо, подумал он. Что случилось, если Дельфиниха так старается? Да пусть она хоть в лепешку расшибется – он не откроет ни ей, ни кому-либо другому. Правда, он уже на несколько недель просрочил арендную плату, но это такие пустяки!.. Айрис считает, что он вовсе не обязан…

– Что ты с ней сделал, негодяй?! – завопила снаружи мадам. – Меня не проведешь, я знаю, что ты имеешь к этому какое-то отношение. В тот день, когда вы поссорились, ее нашли мертвой в сточной канаве. Черта с два она поскользнулась на камнях и сломала себе шею! И не надейся выйти сухим из воды, Сайлас. Марго была мне как дочь, и я добьюсь правды!

Последовал еще один мощный удар в дверь (каблуком, догадался Сайлас), после чего послышались удаляющиеся шаги.

Будь я проклят, если знаю, о чем болтала эта сумасшедшая баба, подумал он. Похоже, Дельфиниха совсем обезумела от джина и рома. А если Марго действительно окочурилась, что ж, туда ей и дорога! В конце концов, она была самой обыкновенной шлюхой, грубой и злоязычной, и ему ее ни капельки не жалко.