Бертрис Смолл - Неукротимая красавица

– Мне так страшно, – услышал он ее шепот.

– Не надо бояться: я никогда не причинял тебе боль и не собираюсь начинать.

– Но ты хочешь меня?

– Да, милая, очень хочу.

– И все же не принуждаешь меня. Почему?

– Потому что люблю. Да, с тобой обходились жестоко, и неудивительно, что ты испытываешь страх, но, клянусь, я никогда не сделаю тебе больно.

Внезапно он почувствовал, как по ее телу прошла дрожь, и, заглянув в лицо, увидел слезы.

– Кэт!

Он произнес это с такой мольбой, с такой мукой! Его губы осушили слезы, и, прежде чем осознать это, она почувствовала, как ее тело сливается с ним.

Как только тепло его любви проникло в нее, Кэт почувствовала, как понемногу улетучиваются прежние страхи. Его поцелуи уносили прочь тяжкие воспоминания. Во всем мире остались только они одни, и остальное представлялось совершенно неважным. Он осторожно коснулся языком ее губ, и они раскрылись; его теплое дыхание проникло к ней в рот. Медленно, словно в первый раз он ощупывал ее тело, и чувствовал, как ее сотрясает дрожь.

– Посмотри на меня, Кэт! Открой глаза, любовь моя. Это я, Френсис, и никто другой!

Ее темные ресницы дрогнули, веки медленно поднялись, и она посмотрела ему в глаза. Его взгляд тоже не отрывался от ее лица, в то время как руки блуждали по телу, словно хотели ласками слой за слоем снять с нее напряжение.

Катриона вздрогнула, когда почувствовала, как он накрыл ее грудь рукой, как пальцы чуть сжали сосок. Его сердце колотилось как бешеное, словно хотело вырваться наружу. Огонь, охватывал ее и вливался в низ живота, по телу прокатывались одна за другой волны желания. Она с радостью осознала, что снова страстно жаждет его, и это после всего, что с ней произошло!

Опрокинув ее на спину, он встал на колени и принялся покрывать поцелуями все ее тело, каждую впадинку и каждый выступ, задержавшись на розовых сосках, а потом опускаясь ниже, ниже…

Она выгнулась всем телом навстречу его поцелуям, обхватив голову трясущимися руками, и он застонал, не в силах поверить, что наконец-то она вернулась к нему. Кэт извивалась всем телом под его руками и губами, и он услышал то, о чем мечтал месяцы, годы: голос возлюбленной, умоляющий его взять ее, прямо сейчас, сию минуту…

Он развел ее ноги в стороны и хриплым от желания голосом произнес:

– Смотри на меня, Кэт! Хочу, чтобы ты видела: это я вхожу в тебя, а не кто-то другой. Прочь все кошмарные воспоминания!

Очередная волна дрожи прошла по ее телу, она подняла взгляд к его лицу, и больше не отводила:

– Возьми меня, Ботвелл! Умоляю! Возьми прямо сейчас!

И без дальнейших колебаний он вошел в нее, глядя прямо в сияющие глаза.

Она вихрем неслась сквозь пространство, опять свободная и цельная, с радостью отдаваясь их любви, пока не почувствовала, что куда-то летит и падает… бесконечно долго, медленно. Кто-то настойчиво звал ее по имени, и, выплывая из забвения, она увидела над собой его сияющее лицо и родные глаза, излучавшие тепло и любовь.

– Ну и унесло тебя, дорогая, – произнес он с нежностью.

Она смущенно улыбнулась, а он негромко рассмеялся.

– Было бы преступлением против всех законов природы, если бы я позволил тебе и дольше бояться любви.

Он нежно провел пальцем по ее щеке, и она, схватив его руку, прижалась к ней лицом, а потом тихо и спокойно сказала:

– Я люблю тебя, Френсис, и, если ты любишь меня, прошу, милорд, больше никогда не оставляй меня. Каждый раз, стоит тебе куда-нибудь уехать, со мной что-то случается. Если меня не похищают и не домогается король Шотландии, то затаскивает в свою постель Генрих Четвертый. Да, Ботвелл, понимаю: ты удивлен – и тем не менее это так… Твой царственный покровитель приказал мне явиться в Фонтенбло, нагнал страху, что намерен отправить меня на родину, а потом овладел мной.

Встав с постели, Катриона накинула легкую шелковую ночную сорочку – подарок Ботвелла, – и та облепила ее как вторая кожа, а вырез на груди достал чуть ли не до пупка. Она развернулась, услышала его ошарашенное: «Боже!», и увидела горящий взгляд глаз, которыми он медленно обвел ее с головы до пят.

А она как ни в чем не бывало продолжила:

– Всегда, стоило мне подумать, что я в безопасности, обязательно что-то происходило. Теперь я хочу быть уверенной, что мне действительно ничто не угрожает. Да, я знаю, ты очень горд, но мы не можем обеспечить себе спокойную жизнь без моих денег, а вот прожить без твоей чрезмерной гордости сможем. Она и так стоила нам нескольких лет разлуки и едва не лишила нас детей. Я больше так не хочу и не буду! Если ты не желаешь мириться с моим богатством, лучше уж мне вернуться в Шотландию и молить Джейми о прощении: в качестве королевской любовницы буду по крайней мере в безопасности. И вот еще что, Френсис Стюарт-Хепберн! Больше я не допущу, чтобы меня похищали, соблазняли и насиловали! Все, хватит!

Ботвелл тоже встал с постели, пересек широкими шагами комнату, поднял полотенце и обмотал его вокруг бедер. Отблески огня камина играли на его широкой спине, а когда он повернулся к ней, лицо его было мрачнее тучи. Кэт на мгновение испугалась: а что, если он примет ее условия? Что она наделала?

Он стоял возле окна, устремив невидящий взгляд на холмы. Кэт неслышно подошла к нему, обхватила руками, прижавшись к спине всем телом, а щекой – к широкому плечу, и хриплым от волнения голосом спросила:

– Разве я этого не стою, Френсис? Неужели так трудно принять, что все, что было моим, теперь стало нашим? Я устала: от нелюбимых мужчин, от разлуки с детьми. От вечного страха. Хочу жить с любимым, с отцом моих детей; хочу покоя наконец.

Под ладонями она ощущала, как сильно бьется его сердце. Казалось, паузе не будет конца, но вдруг он негромко сказал:

– Мы никогда не сможем вернуться домой, Кэт.

– Я знаю, Френсис, и буду скучать по Шотландии, но мой дом там, где ты. Годы разлуки убедили меня в этом.

– И мы сможем привыкнуть к такой жизни, тихой, без каких-либо происшествий?

– Да, уверена, что сможем.

Он повернулся к ней лицом, обнял за талию, а она его за шею.

– Неужели ты правда могла бы оставить меня, Кэт?

Ответом ему был любящий взгляд ее прекрасных изумрудных глаз, полных слез, а потом и срывающийся шепот:

– Черт тебя подери, Ботвелл! Да никогда бы я не смогла оставить тебя! Я же люблю тебя, всегда любила только тебя! И да будет на то Господня воля, никогда не разлюблю!

Ботвелл издал глубокий вздох облегчения, и Катриона счастливо рассмеялась.

– А ты что, сомневался?

– Моя дорогая, с того момента как мы встретились, я никогда точно не знал, как ты поступишь и чего ждать от тебя дальше. Как раз в этом – в полнейшей непредсказуемости – и заключалось одно из главных чарующих качеств графини Ботвелл.