Бертрис Смолл - Неукротимая красавица

– Да, хотя, когда мне рассказывала, мама все время пыталась оправдать тебя.

Мужчины несколько минут сидели в полном молчании, затем Джеймс сказал:

– Тебя не было пять лет, отец. Неужели ты думал, что вернешься, а все осталось таким как было? Где ты пропадал все это время? Почему не приехал раньше?

Патрик покрутил в руках опустевший стакан и попросил:

– Плесни-ка еще виски, сынок. Это единственное, чего мне не хватало в Новом Свете.

Сын наполнил его стакан, Патрик благодарно кивнул, сделал глоток, оценив вкус, наконец заговорил:

– «Отважный Джеймс» вышел из Лита двадцать седьмого марта. Мы быстро пересекли Северное море, прошли Ла-Маншем и вышли в Атлантику. Следующую пару недель мы шли под парусами на запад и северо-запад при ясном небе, свежем ветре и лишь небольшом волнении. Потом внезапно, непонятно откуда, налетел шторм. Мне пришлось видеть в жизни немало штормов, но никогда ничего подобного этому! Каким-то образом – одному Богу известно как – нам еще удавалось удерживать судно на курсе, но тут океан обрушил на нас волну цвета зеленого льда величиной с небольшую гору. Мне повезло схватиться за какой-то трос, который был обмотан вокруг мачты, но половину палубной команды смыло за борт.

Когда шторм наконец утих, мы обнаружили, что нас отбросило далеко от курса, хотя несколько дней мы не могли понять насколько. Судно, или то, что от него осталось, было жестоко потрепано штормом. Мы вполне могли погибнуть, если бы нас не взял на буксир встречный испанский корабль.

Поначалу они приняли нас за англичан и хотели разделаться с нами как с еретиками. По счастью, мой испанский язык – чисто кастильский. Пусть это послужит тебе уроком, Джейми: если будешь поддерживать на должном уровне знание языков, то всегда сможешь выкрутиться в подобной ситуации!

После этого нравоучительного заключения Патрик помолчал, затем продолжил:

– Я объяснил Веласкесу, капитану спасшего нас судна, что мы не англичане, а шотландцы, и не протестанты, а католики. Я даже вроде бы упомянул дядю Чарлза, аббата, и моего дядюшку Френсиса, который служит секретарем у самого папы римского. Это произвело на него впечатление, а когда увидел наши медальоны, то поверил до конца.

– Но где ты был столько времени, отец?

– Шторм отогнал нас далеко на юг, на самый конец материка, к месту, которое испанцы называют «Флорида». Нас доставили в маленький городок Сан-Августин и несколько месяцев продержали там.

Много позже я узнал, что испанцы быстро выяснили, кто я такой, от своего посла в Эдинбурге. Кузен Джейми, однако, вместе с ответом посла направил письмо губернатору Сан-Августина, в котором попросил, не причиняя мне вреда, не отпускать на родину как можно дольше. Я полагаю, он надеялся за это время так тесно привязать к себе Катриону, что после моего возвращения мы были бы вынуждены смириться с его волей. Маленький ублюдок!

Патрик Лесли вздохнул.

– Хоть формально мы и были пленниками, обращались с нами по-королевски. Мне был предоставлен хоть и небольшой, но собственный дом, да и те немногие матросы из команды, которые выжили в шторм, были пусть и скромно, но неплохо устроены. Со временем наши тюремщики осознали, что мне непросто оставаться на одном месте, и мне было позволено выезжать верхом за пределы города – разумеется, под охраной.

Боже мой, Джейми! Как там хорошо, в Новом Свете! Бесконечные просторы с огромным разнообразием ландшафтов: горы, пустыни и дремучие леса с гигантскими деревьями. Это богатейшая страна, сын мой.

– И поэтому ты не захотел вернуться к нам, отец! Тебя не было пять лет!

Патрик Лесли выглядел смущенно, кашлянул и несколько виновато объяснил:

– Время летело так быстро… Ах, Джейми! Какая же это чудесная страна! Ты должен непременно там побывать!

– Возможно, я так и поступлю, – холодно сказал молодой граф. – Речь сейчас о другом. Ты вернулся домой, в Гленкирк, и что нам теперь делать?

– Не волнуйся: я ненадолго. Там, в этом огромном и богатом Новом Свете, я испытал подлинную свободу. Там человек может ни перед кем не пресмыкаться, да и королей там нет! А вернулся я, чтобы увидеться с матерью, Катрионой, своими детьми, но не судьба…

– Неужели ты и правда ожидал, что мать все это время будет ждать тебя? – Джеймс Лесли усмехнулся. – Если бы ты только видел взгляды короля! Ему явно не терпелось заполучить ее. Неужели ты думаешь, я мог допустить, чтобы он обрек ее на такой позор? Некоторые считают положение королевской любовницы высочайшей честью, но мы, Лесли, к ним не относимся. Я не мог защитить ее от короля и знал, что она любит и всегда будет любить Френсиса Хепберна и только с ним может обрести счастье. Теперь скажи мне: разве могу я написать ей, что ты жив и что брак, заключенный три года назад, недействителен? Что она снова должна расстаться с Ботвеллом? Нет, нет и нет! Я не могу!

– Да этого и не требуется. Король объявил меня умершим четыре года назад, поэтому наш с твоей матерью брак юридически был аннулирован. Я по-прежнему люблю вас всех. Если бы ее чувства ко мне за это время изменились, то она могла бы отправиться вместе со мной в Новый Свет. Я за этим и приехал.

Что ж, я рад, что она в безопасности и счастлива, а Гленкирк определенно в надежных руках, поскольку ты его хозяин, а в детской уже звенят голоса наследников. Мне бы хотелось увидеть всю свою семью: не только детей, но еще и Адама с Фионой. Не беспокойся: никто из Лесли меня не выдаст. Распрощаться с родовым гнездом навсегда я не готов, поэтому еще буду приезжать.

– Есть для чего, отец? – спросил Джейми.

Патрик Лесли улыбнулся.

– По пути в Гленкирк я заехал к Бенджамину Кира в Эдинбург, и не с пустыми руками: привез меха, серебро, золото и множество драгоценных камней. Я готов поставлять такие товары тебе, а Бенджамин заверил меня, что он готов найти для них рынок. Так что я вполне обеспеченный и от Гленкирка мне теперь ничего не нужно.

Молодой человек явно испытал облегчение, хотя и с легким чувством вины. Поняв его мысли, Патрик Лесли рассмеялся, а Джеймс спросил:

– Но не будет ли тебе там одиноко, отец?

– Я буду скучать: и по тебе, и по другим детям, и, разумеется, по внукам, с которыми надеюсь увидеться, – однако… – Патрик вдруг озорно улыбнулся. – В Сан-Августине есть некая восемнадцатилетняя сеньорита Консуэло Мария Луиза О’Брайен…

Джейми едва не поперхнулся: отец лишился ума? Да ведь эта леди была на год младше его сестры Бесс!

А Патрик как ни в чем не бывало продолжил:

– У нее бледно-золотистая кожа, иссиня-черные волосы, глаза цвета южного моря и порывистый ирландский характер, унаследованный от отца. Поскольку твоя мать обзавелась новым мужем, я не вижу причин, чтобы не поступить так же. Луиза внучка испанского гранда, а ее отец, ирландец, мой деловой партнер, так что будет чертовски рад принять меня в зятья. Луиза знает, что у меня есть жена и дети, но все равно обещала ждать моего возвращения. – Патрик усмехнулся. – Эта маленькая дикая кошка заявила, что она скорее станет моей любовницей, чем выйдет замуж за кого-то другого.