Екатерина Бэйн - Никогда не подсматривай [СИ]

— Только каждый понимает слово «добро» по-своему.

— Мы хотим, чтобы ты была счастлива.

— Может, следовало сначала меня спросить?

— Ну, конечно! Ты предпочитаешь чувствовать себя бедной, несчастненькой, никому не нужной сироткой! Вся в тетю Камиллу.

Очень хотелось обозвать ее дурой, но я сдержалась. Не потому, что пожалела ее. Алиенор ни за что не останется в долгу, и мы больше не будем способны ни на что другое, кроме ругани. Судя по опыту, это затянется часа на три, не меньше. А мне очень хотелось спать.

— Ты просто не умеешь быть счастливой! — разорялась сестрица.

— Я умею, но только не с Гранденом.

— Готова биться об заклад, — она кинула на меня гневный взгляд, — тоже самое ты скажешь о любом другом претенденте на твою руку. А, чтоб тебя!

Подскочив на ноги, Алиенор вылетела за дверь, образовав вокруг небольшой смерч.

Я проводила ее взглядом и легла поудобнее. Неужели, она права? Нет, это совсем не так. Я никогда не считала замужество несчастьем. С философским спокойствием понимала, что рано или поздно это случится, что все девушки выходят замуж и тому подобное. Но, честно говоря, никогда не представляла в роли мужа кого-то конкретного. Так просто, муж — некая абстрактная фигура мужского пола. Я даже контуры с трудом различала, твердо зная лишь одно: он не должен быть слишком высоким, но и не низеньким. Так, чтобы мне не пришлось бы вставать на табурет, чтобы разглядеть его лицо. Ну, а еще, пожалуй, не толстым. Это вовсе не потому, что я не выношу толстых, нет. Просто представьте себе тощую, заморенную низкорослую крошку рядом с таким. На такую пару все будут показывать пальцами. Ну, и не слишком старым, наверное. Вот и все.

Я закрыла глаза и в который раз попыталась представить себе своего будущего мужа. Просто так, к примеру. Я делала это иногда, чтобы при случае определиться. Хотя понимала, что это глупо. Всегда может случиться так, что твой идеал — это одно, а идеал твоего идеала — совсем другое, и вовсе не ты.

Итак, попробуем. Он должен быть выше меня на голову, светлый шатен, почти блондин, голубые глаза, тонкий профиль… Стоп, стоп, стоп! Кого это мне напоминает этот образ? Кто-то очень знакомый. Нахмурившись, я попыталась вспомнить и что вы думаете, вспомнила. Это же муж Элизы. Точнее, бывший муж, то есть, вдовец. Мамочка! Спятила я, что ли? Уж об этом и думать нечего. Если я была твердо уверена, что меня никогда не отдадут замуж за бедного, примерно на сто процентов, то вероятность того, что мне позволят выйти замуж за вдовца равнялась не то, что нулю, а нечто куда меньшему. Это просто невозможно, вот и все. К тому же, меня даже нельзя сравнивать с Элизой. Она-то была настоящей красавицей. После такой, как она мужчина никогда не глянет на кого-то худшего. А меня еще и разглядеть нужно. И вообще, все это глупости.

Хватит об этом думать. Всякий раз, когда я пытаюсь вспомнить, как выглядела Элиза до смерти, перед глазами встает опухший труп с лицом, засиженным мухами. Не лучшее видение, особенно перед сном. Память у меня была отличная, я тут же припомнила отвратительный, неприятный запах и по инерции зажала рукой нос. Убрала руку и принюхалась. Неприятный запах? Кстати о неприятных запахах. Тот запах и в подметки не годится к тому, чем здесь так ужасно пахнет. Жуть. Какая-то обволакивающая гадость, проникающая в ноздри, рот, глаза и уши.

Я закашлялась и вскочила на ноги. Сегодня я очень туго соображаю. Значить это могло только одно. Задав нос двумя пальцами, я вышла в коридор. Огляделась по сторонам, отмечая тишину и темноту. Судя по всему, запах еще не привлек ничьего внимания.

Я побежала по коридору, жмурясь от разъедающего глаза странного дыма. Что он опять учудил, Господи? Такого я что-то не припомню. Распахнув дверь отцовского кабинета, воскликнула:

— Папа, что ты делаешь?

Комната была заполнена дымом, имеющий слегка желтоватый оттенок, на полу валялись осколки разбитой колбы. Отец, кашляя и чихая, сражался с окном, никак не желающим поддаваться.

Наконец, ему это удалось. Он оглянулся на меня и сказал:

— А, Сюзон.

— Ты опять, папа, — укорила я его, — ведь мы же задохнемся. Что это за гадость?

— Не обращай внимания, детка, — отозвался отец, — сейчас сквознячком все вытянет.

Мне очень хотелось в это верить.

— Прекрасно, — я закашлялась.

— Мама не проснулась? — спросил он с тревогой.

— Пока нет, — я покачала головой, — если ты не будешь продолжать в том же духе.

— Нет, — он почти оскорбился, — совершенно исключено. Произошла случайная реакция. Не думаю, чтоб это повторилось.

Я оглядела стол и находящиеся на нем предметы. Ну, ну. Впрочем, я вовсе не подозреваю его во лжи. Он даже прав, если подумать. Это не повторится, разумеется, нет. Будет другое. И еще неизвестно, что предпочтительнее. Пожалуй, я бы выбрала что-то знакомое.

— Хочешь устроить еще один пожар, папа? Нужно быть осторожнее.

Отец кивнул, соглашаясь со мной.

— Все в порядке, Сюзон. Ничего страшного.

Он всегда так говорит. Уверена, если вдруг дом начнет рушиться нам на головы, отец скажет: «Да не волнуйтесь вы так! Все в порядке, ничего страшного».

— А этот дым не ядовитый? — решила все-таки уточнить я.

— Нет, конечно. Если только не вдыхать его достаточно долго.

Успокоил.

— Достаточно долго — это сколько? — насторожилась я.

— Ну… часа два, — отец озабоченно хмурился.

— Точно?

— Не беспокойся, Сюзон, я цел и невредим. Тебе лучше пойти спать.

— А ты?

— Я еще немного поработаю.

— Может быть, завтра? — предположила я.

Отец оглядел результат рук своих с долей обреченности.

— Да, ты права. Здесь следует немного прибрать, а потом уже я пойду спать.

Зная, что уборка может затянуться до утра, так и не начавшись, я не стала доверять его словам и предложила:

— Я помогу тебе.

— Помоги, — согласился он и сунул мне в руки несколько пробирок, — подержи, только не разбей.

— Не разобью, — пообещала я, зная по опыту, что это может быть опасно.

Как-то я уже разбила одну из пробирок, и вытекшая из нее жидкость воспламенилась, изуродовав ковер и изрядный кусок моего платья.

Кивнув головой, я перехватила пробирки покрепче. Держала их до тех пор, пока отец не закончил убирать на столе. Потом он по одному забрал у меня препараты и убрал их в шкаф.

Тем временем, неприятный запах почти исчез. Мы с отцом оглядели комнату, переглянулись между собой и облегченно вздохнули.

— Вроде бы все, — сказал папа.

Я не успела кивнуть в ответ.

Распахнулась дверь и на пороге возникла мама.

— Что это такое? — гневно осведомилась она, — вы решили отравить нас в постелях? Хорошенькое дело! Как тебе не стыдно, Шарль! — она перевела взгляд на бедного папу, — чему ты учишь Сюзон? Девушке ни к чему увлекаться химией. То за гадость ты пролил?