Елена Арсеньева - Претендентка на русский престол [litres, = Опальная графиня]

Наверное, надо было закричать, всполошить людей, но язык присох к гортани. Почему-то казалось, если она крикнет, Анна Яковлевна бросится вперед и перережет ей горло. Потому только и могла, что бесшумно соскользнула с кровати и притаилась в углу, вся дрожа при виде того, как Аннета, угрожающе пощелкивая ножницами, шарит по постели, перетряхивая одеяло, простыни и даже переворачивая подушки, словно там можно было спрятаться.

В том, что «лютая барыня» ищет именно ее, не было сомнений. Вот она перешла к шкафу, перебрала платья… начала бродить по углам и двигалась столь точно и проворно, что Елизавета с немалым трудом ускользала от ее ищущей руки, даром что у Аннеты были зажмурены глаза. Она словно бы чуяла, не видя, свою неприятельницу и безошибочно поворачивалась к ней. И снова, снова этот леденящий душу лязг ножниц!.. Следовало бы убежать, но Аннета наверняка последовала бы за ней, а потом… спастись бегством не давало любопытство.

И вдруг Елизавету осенило. Да вовсе не ее смерти алчет Аннета! Она пришла, чтобы срезать ее волосы!

Каким нелепым это ни казалось, Елизавета с каждой минутою убеждалась в правильности своих мыслей. Анна Яковлевна, должно быть, несколько повредилась в уме от своей внезапной потери, ведь роскошные волосы ненавистной графини всегда были предметом ее завистливо-злобных взглядов. И эта мысль, наверное, настолько овладела ее сознанием, что заставила во сне решиться на то, на что, может быть, наяву Аннета не осмелилась бы.

Удивительно, как от этой догадки на душе стало легче. Ничто так не пугало Елизавету, как непонятное, неизвестное. И сразу стало ясно, что делать дальше.

Она метнулась в «яблочную залу». Там в углу валялся немалый пучок пеньки. Несколько дней назад наглый Северьян, задирая Ульянку, которая по нему сохла безответно, была собой нехороша, глумливо советовал ей вплетать в жиденькие косицы хоть пеньку, чтобы будущему мужу было за что ее трепать да таскать. Ульянка расплакалась, вырвала пеньку из рук обидчика и, хлестнув несколько раз по рыжей роже, зашвырнула пучок в дальний угол. Вот он и сгодится!

Елизавета схватила пеньку, обернулась, и как раз вовремя, ибо Анна Яковлевна уже вошла в залу, приближаясь к ней, а на ее бледном лице играла страшная улыбка упыря, наконец-то настигнувшего свою жертву.

Елизавета даже усомнилась, во сне ли действует Анна Яковлевна, уж больно точны все движения? Но нет, глаза ее были по-прежнему закрыты.

Ну, пора решаться: снова бежать или?.. Елизавета вытянула вперед руку.

Какое-то мгновение казалось, что Аннета сейчас вонзит ей ножницы прямо в вену, но та, вцепившись в пучок, отрезала пеньку точнехонько под стиснутым кулаком Елизаветы и зашлась ликующим хохотом. Таким жутким, что у Елизаветы ноги подкосились, и она села, где стояла. И ежели б Анна Яковлевна не удовольствовалась сделанным и вновь начала преследование, она больше не смогла бы сопротивляться.

Однако «лютая барыня», все еще похохатывая, вприпрыжку ринулась к своей комнате, потрясая пучком пеньки, словно боевым трофеем. Елизавета не стала ждать, пока та обнаружит обман и явится снова.

Чуть ли не ползком воротилась Елизавета к себе. Свеча погасла, задутая сквозняком, но и в темноте она нашла силы придвинуть к двери стол, нагромоздив сверху кресло и стул, а рядом с кроватью положила кочергу. Потом забралась в постель, с головой укрылась одеялом, не думая ни о чем: ни о ребенке, ни о Соловье-разбойнике, ни даже о Елизаре Ильиче, помня лишь окаменелое лицо, стиснутые веки и это отрывистое, леденящее душу лязг-лязг-лязг… И если бы сейчас Господь предложил ей навеки утратить память в обмен на покой, она согласилась бы не раздумывая.

Елизавета очень удивилась, открыв глаза: как это ей удалось заснуть, да чуть ли не до полудня? И обошлось без кошмарных сновидений… Сейчас все события минувшего дня и ночи настолько отдалились, что стали казаться чем-то почти нереальным и не настолько уж страшным. Даже то, что пришлось отодвигать мебель, нагроможденную у двери, не нарушило ощущения душевного покоя. Сделать это удалось только Ульянке…

Девчонка была явно не в себе. Глаза как плошки, косички торчком, руки ей нынче будто не тем концом вставили: она едва не вылила в постель кувшин горячей воды и даже не заметила своей промашки. А уж когда подала голой и мокрой Елизавете рубашку вместо полотенца – вытереться, та не выдержала:

– В уме повредилась, Ульянка?!

Но ничто не могло привести девчонку в чувство. Она даже не позаботилась исправить оплошность, а затараторила, словно только того и ждала:

– Ох, барыня, графинюшка! Кабы знали вы, что нонче с утра содеялось! Диво, что вас не разбудили, – такой крик по всему дому стоял. Барыня Анна Яковлевна девок наших стригла!

Елизавета взглянула на ее белесую головенку, и Ульянка горделиво тряхнула косичками:

– Не, меня не тронула. А вот Стешке как есть всю косу состригла. И ей, и Наташке, – ну живого места не осталось, и Феньке, и всем кухонным, и даже Агафье. Даром, что она седая вся. Только меня да вот вас не тронула. – Она фамильярно хихикнула, глядя на растрепанную Елизаветину косу, и тут же с мстительным выражением погрозила кулачком в сторону двери: – У, лахуды! На смех меня поднимали: мол, пенька у тебя на голове, пакля! А у самих нынче будто лишай или парша по макушке прошлись. Теперь воют в голос, а мне весело. Меня-то барыня не тронула! Теперь у меня косы!

– Дура ты, девка! Дура! Что с того, что они сейчас воют? И года не пройдет, как у Стешки да Феньки новые косы вырастут, еще краше прежних, а ты как была с паклей на голове, так навеки и останешься, поняла?

Она чуть не добавила: «В точности как «лютая барыня»!» – но вовремя прикусила язычок. И тут же устыдилась своей внезапной вспышки: откуда Ульянке знать, что ее завистливое злорадство напомнило о ночных похождениях Анны Яковлевны с ножницами в руках?..

Но девчонка уже ревела в голос. Пришлось ее утешать, задабривать, одаривать леденчиком, яблочком… Скоро Ульянка, столь же по-детски отходчивая, как и графиня, снова сияла улыбкою, а Елизавета думала, что в расправе, учиненной в девичьей, есть и ее доля вины. Аннета поутру расчухала, что вместо косы паклю добыла, да не осмелилась воротиться в спальню графини, всю свою злобу обратила против горничных. Вон даже верной Агафье не поздоровилось! Очевидно, на сей раз она не забыла нахлобучить парик, не то разговоров было бы куда больше. Но что же будет Анна делать с такой грудою чужих кос?..

Тут же она получила ответ на свой вопрос. Ульянка сказала, что, свершив расправу, барыня велела немедля заложить карету и везти себя в город. В людской ходили слухи, что в Нижнем есть такие лавки, где немцы за большие деньги скупают волосы русских баб, чтобы делать из них вшиньоны для своих лысых немок: туда, мол, лютая барыня и навострилась. Одного не могла понять пронырливая дворня: граф своей кузине ни в чем никогда не отказывал, что ж ей на косах-то зарабатывать понадобилось?!