Кэтрин БАТЛЕР - ТАНЕЦ ЛЮБВИ

– В таком случае я проведу для тебя экскурсию по замку, – сказала Милли небрежно.

Они поднялись во все четыре башни, где располагались роскошные спальни с туалетами и ванными, предназначенные, как сказал Рональд, не иначе как для арабских шейхов. Побывали в библиотеке, кабинете и большой комнате для репетиций, спустились в погреба, сходили на конюшни, прогулялись по саду…

Это заняло все утро. Солнце стояло уже высоко, когда Рональд наконец объявил, что пора сделать перерыв.

– Не слишком темной ночью с компасом в руках я, пожалуй, найду здесь дорогу. – Он еще раз окинул взглядом замок и в насмешливом восхищении покачал головой. – Да, это уж точно, не самый уютный дом на побережье. У твоего отчима своеобразные представления об отдыхе.

Милли засмеялась.

– А это вовсе не место для отдыха. Пит приезжает сюда работать, да и других присылает с той же целью.

Рональд уселся на траве, среди покачивающихся на ветру маков. Обхватив согнутые колени, он подозрительно взглянул на нее.

– Как это?

Милли опустилась рядом, стараясь держаться от него на некотором расстоянии.

– Например, если кому-то нужно поработать в уединении. Или обрести покой после.., несчастного случая, – задумчиво сказала она.

Рональд внимательно посмотрел на нее.

– Как в этой истории с тобой? Мне уже пора бы привыкнуть, что он все понимает с полуслова, подумала Милли.

– Возможно, – согласилась она.

– Так, значит, он нарочно прислал тебя сюда? – задумчиво произнес Рональд. – А не для того, чтобы подготовить замок к приезду гостей? Чтобы ты могла поиграть? На чем? На пианино?

Милли отрицательно покачала головой.

– Скорее всего, чтобы я написала что-нибудь новое, – непроизвольно вырвалось у нее.

Рональд рывком повернулся в ее сторону:

– Ты пишешь? – Выражение его лица стало угрожающим.

– Музыку, – поспешно уточнила она. – Я не журналист, так что тебе не стоит так беспокоиться.

Он облегченно рассмеялся.

– Да, если бы ты оказалась журналисткой, туго бы мне пришлось сейчас, не так ли?

– Кажется, ты очень обеспокоен этим. Милли почему-то была несколько раздосадована, что он больше не воспринимает ее как угрозу.

– Ты забываешь про свои глаза, – мягко произнес он, будто угадав ее мысли.

Милли решила промолчать. Она уже окончательно убедилась, что в разговоре с Рональдом Бредли надо избегать некоторых тем, если она не хочет снова начать откровенничать с ним.

– Так твой отчим считает, что тебе здесь следует писать музыку? – прервал ее мысли он. Милли закусила губу.

– Пожалуй, он единственный, кто так действительно считает, – наконец пробормотала она.

– Расскажи мне об этом поподробнее, – потребовал он, но в ответ она лишь помотала головой, так что ее длинные рыжие волосы разлетелись во все стороны.

– Знаешь, ты очень противоречивая натура.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты скорее сделаешь то, чего не хочешь, но никогда – то, чего в действительности желаешь.

Милли потребовалась целая минута, чтобы переварить эти слова.

– А ты с твоей проницательностью уже определил, чего именно я хочу? – наконец поинтересовалась она.

Он бросил на нее полный иронии взгляд.

– Я мог бы в достаточной степени точно предположить это.

Осознав, что он дразнит ее, она с вызовом поинтересовалась:

– И что же именно?

Его красивые губы раздвинулись в усмешке.

– Ты была готова сама сесть за руль этого неповоротливого чудовища, долго сопротивлялась и только потом, презирая себя, сделала то, что действительно было необходимо – позволила мне ехать с тобой. – Он одарил ее улыбкой, от которой трепетали тысячи женских сердец. – Ты никогда не осмеливаешься рискнуть и откровенно признаться в том, что в действительности хочешь. – Протянув руку, он коснулся ее лица. – Разве не так?

Смущенная, она отрицательно покачала головой.

– Именно так, – мягко настаивал он. – Ты пытаешься убежать от себя, но это невозможно. Ты можешь убежать от всех, включая твоего учителя музыки, но от себя – никогда.

Рональд с осторожностью провел большим пальцем по ее щеке и так пристально взглянул в ее глаза, будто мог увидеть там душу. Но Милли это больше не пугало.

– Ты просто не знаешь меня!

Она еще протестовала, но в ее протесте уже не хватало убежденности, и она это отчетливо осознавала.

– Не знаю?

Рональд улыбнулся, и под его лучистым взглядом Милли почувствовала себя так, будто твердый склон горы начал превращаться в облако. Она с силой прижала ладони к каменистой земле, словно стремясь вновь обрести чувство реальности, и невольно подумала, что было бы очень легко, глядя в бездонную глубину этих глаз, отправиться в какое-нибудь фантастическое путешествие. Ее дыхание участилось.

– Три ночи мы провели вместе, – задумчиво сказал он, – не говоря уже о последствиях вчерашнего застолья, имевших место сегодня утром…

– Прекрати! – вздрогнув, сказала Милли. – Это вовсе не были ночи, проведенные вместе.

– Готов спорить, что я подобрался к тебе гораздо ближе, чем любой другой мужчина, – продолжил Рональд, игнорируя ее попытки прервать его. – И готов спорить, что ты просто все время стараешься заслониться от чего-то…

Неожиданно он резко сел.

– Тот несчастный случай с твоим запястьем… Означает ли это, что ты никогда не сможешь снова играть? – требовательно спросил он.

– Нет, – сказала она. – Врачи говорят, что смогу.

– Значит, такая опасность все-таки была?

– Какое-то время да. Они не могли сказать ничего определенного, пока не сняли гипс, но теперь уверяют, что все будет нормально. Просто пока еще неизвестно, когда все станет на свои места. Конечно, я делаю упражнения и каждый день играю чуть больше, чем накануне. Правда, сегодня утром у меня…

– У тебя раскалывалась голова, – подсказал он.

– Да, – стыдливо признала Милли. – Но вечером я обязательно немного поиграю. Рональд рассмеялся.

– Я не твоя ходячая совесть. Делай что хочешь. А на каком инструменте ты играешь?

– На флейте. И, конечно, на фортепиано. А ты? Ведь ты тоже играл музыканта в одном из фильмов, верно? – припомнила она.

– Я умею играть на барабане, – сказал он. – И немного на гитаре. Но мне бы не хотелось демонстрировать это в присутствии профессионалов.

Милли фыркнула.

– Безработные музыканты не в счет.

– Да? – Его глаза вдруг стали холодными и оценивающими. – А в чем проблемы? Почему ты осталась без работы?

– Ну, это не совсем так, – смутилась Милли. -Я учу детей.

– Разве ты не можешь зарабатывать как композитор? – обманчиво мягко спросил Рональд, и Милли замерла, словно от удара. – Или ты даже не пыталась?

Милли шепотом произнесла:

– Ты просто ничего не понимаешь. Представь: ты сочиняешь музыку. Твой отчим считает, что ты можешь это делать, а кто-то, кому ты всецело доверяешь, говорит, что ты бездарна. Ты не знаешь, кому верить, но не можешь справиться с непреодолимым желанием сочинять… – Ее голос звучал почти печально.