Меган Фрэмптон - Как приручить герцогиню

Нельзя сказать, что он знал это теперь. Но, по крайней мере, рассчитывал узнать в ближайшем будущем. Он понятия не имел, как выразить свои мысли словами. Но то, как Изабелл смотрела на него, как говорила и как держала себя, свидетельствовало о том, что она больше не боится ни его, ни того, что между ними будет, и, более того, она тоже этого хочет.

Осталось только это произнести. Она должна сама сказать, чего хочет, и Николас имел все основания надеяться, что хочет она именно его.

А пока ему придется сдерживать свои желания. Изабелл должна прийти к нему, потому что сама этого желает, а не потому, что считает, что этого желает он.

– Я не вполне понимаю, – сказал он, ловко уклоняясь от ударов, – почему твои родители пожелали выдать Маргарет за лорда Коллингвуда. Он больше не герцог, разве что мне забыли об этом сообщить. – В этом месте он весело подмигнул, давая понять, что шутит. – И насколько мне известно, он человек крайне неприятный.

Изабелл опустила руки.

– Ты не знаешь? Даже не догадываешься?

Теперь Николас почувствовал себя идиотом. Он обещал быть честным, правдивым и открытым. И что с того, если при этом он выглядит идиотом?

– Нет, – твердо проговорил он. – Понятия не имею.

Она нахмурилась и некоторое время молча взирала на мужа. Довольно долгое время. Или ему так показалось?

– Они заключили с ним сделку. Если он не станет обращаться в суд по поводу возвращения титула, они отдадут ему в жены свою дочь и, вероятнее всего, дадут денег. Похоже, имея титул, он сумел сколотить какой-то капитал, и родители хотят, чтобы он поделился с ними своими приемами. А цена тому – Маргарет.

Николас разинул рот и не сразу сумел его закрыть.

– Я не знал! – воскликнул он и замер, потрясенный другой мыслью. – Я их об этом не просил. Надеюсь, ты в этом не сомневаешься.

– Конечно, я это знаю, – усмехнулась Изабелл. – Иначе меня бы здесь с тобой не было.

– И на том спасибо. – Он склонился к жене. – Если бы ты так думала, это могло бы объяснить, почему тебе так хочется меня стукнуть.

Изабелл засмеялась – этого он и добивался. Теперь их губы были совсем близко, и он мог ее поцеловать. Николас знал, что она возражать не станет. Она не сводила глаз с его губ, и ему был хорошо знаком этот взгляд. Но он не станет ее целовать. Не станет. Или станет?

Проклятье! Николас подался к ней и замер. Их губы оказались совсем рядом. Они не соприкасались, но не было никакого сомнения в том, что он намеревался сделать. Что он хотел сделать. Точнее, что он хотел, чтобы сделала она.

«Великий боже! Благодарю тебя!» Изабелл прижалась к нему губами, ухватив его за руки, словно желая удержать рядом с собой. Как будто он хотел оказаться в другом месте.

«А как начет постели?» – поинтересовался коварный внутренний голос. Постель – это журавль в небе, но синица в руках – тоже совсем не плохо. У нее роскошные губы – мягкие, теплые, соблазнительные. А тут еще они раздвинулись, и ее восхитительный язычок проник к нему в рот, творя с ним чудеса. Николас никогда не испытывал ничего подобного с другими женщинами. Впрочем, при чем тут другие женщины, когда рядом она!

Он желал думать только о ней – о ее язычке, ее пальцах, ее грудях, прижимающихся к его груди. Он гладил ее плечи, но этого было мало, и он обнял ее за талию и прижал к себе. У нее было потрясающее тело: мягкое, податливое, теплое, стройное, с изгибами во всех нужных местах.

Изабелл прервала поцелуй и отстранилась: губы влажные и покрасневшие, глаза затуманены, в их карих глубинах плещется желание.

– Мы должны остановиться.

Николас поздравил себя с нечеловеческой выдержкой. Он сумел сдержаться и не сказать ей, что это далеко не самая удачная идея. Но он обещал себе, что не станет ее торопить, не будет использовать известные ему приемы, чтобы возбудить в ней страсть, которая поглотит ее целиком. А обещание надо выполнять.

Но поговорить-то с ней можно.

– Почему?

Изабелл прикусила губу, и Николас едва не забыл, какой задал вопрос. Это он должен кусать ее губы. Он, а не она. Проклятье!

– Когда это произойдет, – слава богу, она сказала «когда», а не «если», – я хочу участвовать в этом вся, и телом, и разумом. А сейчас я слишком тревожусь за Маргарет. Это несправедливо по отношению к тебе.

Николас не мог не восхититься собственной выдержкой. Он едва не сказал ей, что вполне может примириться с несправедливостью по отношению к себе, если при этом она, обнаженная, будет лежать в постели под ним.

Он убрал руки. А она нет. Ее руки продолжали поглаживать его грудь и бока.

– Ты тоже должна остановиться, принцесса. – Он убрал ее руки со своего тела и, для верности, сделал шаг назад. Изабелл сказала, что они должны остановиться. Она его жена, и он обязан уважать ее желания. Опять же, он благодарен небесам за то, что она сказала «когда». Если бы она сказала «если», он вполне мог бы сесть на пол и завыть. – Тогда, – произнес Николас, сделав еще один шаг назад, – нам следует немного поспать. А потом мы продолжим поиски твоей сестры.

Чем скорее они обнаружат беглянку, тем скорее их отношения перейдут на новый уровень. За всю свою жизнь он еще никогда и никого не хотел видеть так сильно, как Маргарет.

В комнату Николас вернулся через час. И хотя прошло столько времени, он так и не смог избавиться от желания.

– Ты вернулся, – сказала Изабелл. Она лежала в постели – милая, сонная. Но рубашка все еще была на ней.

– Да, я вернулся, – ответил Николас. Он уже дошел до такого состояния, что с трудом составлял даже самые короткие предложения.

– Хорошо провел время? – Судя по ее дерзкой улыбке, она отлично понимала, что говорит.

Николас опустился на стул у двери и стал снимать сапоги. В этот момент он пожалел, что не взял с собой Миллера. Чертовы сапоги сидели на ногах очень плотно и не желали покидать свое место. После нескольких минут весьма замысловатых телодвижений и сдавленных ругательств Николасу удалось избавиться от обуви. Веселое хихиканье Изабелл вовсе не помогало. Когда второй сапог отлетел в угол, она сказала:

– А я уже собралась помочь тебе.

Николас поднял голову и взглянул на жену. На ее лице расцвела озорная улыбка, как будто их связывало что-то очень смешное. Впрочем, разве нет? Вся их жизнь – сплошной смех. Обхохочешься.

Он часто смеялся с женщинами и раньше, но еще никогда в жизни не чувствовал такой теплоты. Вероятно, это еще один аспект брака, о котором он раньше не подозревал.

Если их и дальше будет связывать все то, что существовало между ними сейчас, – теплота, нежность, желание знать друг о друге все, помогать и защищать – и к этому добавится физическая близость, их брак станет по-настоящему счастливым. И Николасу все чаще казалось, что так оно и будет.