Гисперт Хаафс - Возлюбленная Пилата

Однако утешение от этих умозаключений не приходило. Слишком яркое солнце, полуденная жара и навалившаяся усталость. Размеренный шаг верблюда убаюкивал Деметрия, как в колыбели, сплетенной из его мыслей.

Вскоре стало ясно, что не он один дремлет. Еще несколько всадников, судя по их позам, готовы были заснуть. Караван сильно растянулся. По его оценке, приблизительно через три часа холмистая песчаная равнина должна была смениться рядом неровных каменистых долин. Там кое-где будет тень, и вечером, еще до того как они достигнут таможенного поста местного княжества, люди смогут отдохнуть от палящего солнца.

По эту сторону гор, словно чудовища, вырезанные из папируса, парили несколько коршунов. Неужели среди стервятников пошли слухи, что кто-то в этом караване время от времени готовит для них корм? Может быть, и на следующем привале история повторится?

Деметрий цокнул языком. Остановку предполагалось сделать на караванной площадке небольшого города, название которого он не смог вспомнить. Там были таможенники, наместник правителя, служители закона, торговцы и проститутки. Скорее всего, убийца подождет до очередного привала в пустыне, чтобы совершить свое злодеяние. Если он вообще собирается его совершить.

Все эти рассуждения казались теперь Деметрию бесполезными и неубедительными. До тех пор, пока никто не знал, из-за чего были убиты Прексасп и девушка, никто не мог сказать, существует ли причина для дальнейших убийств. Но даже на этот вопрос невозможно было ответить однозначно. Кто-то вышел из долины, чтобы поговорить без посторонних. С кем? С другим человеком, вышедшим из долины? Или даже с несколькими людьми из каравана? Или с людьми, которые не принадлежали к каравану? Каким образом эти люди попали в долину? Договорились заранее? Но кто, кроме людей из каравана, мог знать, что этим вечером караван расположится на ночлег именно здесь? Может быть, кто-нибудь из Адена следовал за ними? Или кто-то из соседней местности просто ждал поблизости, зная, что караван рано или поздно будет здесь проходить?

Более вероятным он считал предположение, что эти люди были из каравана и вышли из долины, чтобы обсудить свои дела без посторонних глаз и ушей, а им помешали. Но что могло быть таким важным и опасным, таким дорогим и таинственным, чтобы привести к смерти двух человек?

«Все, — ответил на свой вопрос Деметрий. — Даже один верблюд для жителя пустыни, без сомнения, представляет собой большую ценность, чем жизнь двух чужаков». Но кто будет ночью тайно беседовать о верблюде? Об осле? О деньгах? Об убийстве правителя? О продаже или разграблении целого каравана?

Чем больше он думал, тем меньше понимал. Все, что поначалу казалось ему логичным и важным, при дальнейшем рассмотрении становилось незначительным или просто наваждением. Только две вещи были ясны: кто-то, по меньшей мере три человека, находился возле выхода из долины с определенной целью. И эти трое убили Прексаспа и персиянку. Но Деметрий не мог ответить, почему они это сделали. Он не мог также сказать, что там нужно было Прексаспу и девушке. Хотели ли они уединиться и побродить ночью по пустыне, любуясь звездами? Или, быть может, его друг и глухонемая персиянка были частью какого-то дела, заговора, а потом стали для кого-то обузой и их пришлось заставить замолчать навеки?

Он огляделся вокруг, посмотрел на длинную цепь животных и людей. Потом подогнал своего верблюда к остальным, остановил его и подождал, пока его догнали женщины, ехавшие далеко сзади.

— Как чувствует себя княгиня? — спросил он, когда с ним поравнялась Глаука.

— Хорошо, насколько это возможно без паланкина в пустыне.

— А с паланкином было бы лучше?

Глаука рассмеялась.

— Наверное, жарче. Тогда было бы больше оснований для плохого настроения.

Деметрий мельком посмотрел на нее. Хотел было отвести глаза, но задержал взгляд надолго. На молодой женщине был хитон и светлая накидка, а на голове что-то наподобие перевернутого винного кувшина. С этой шляпы свисал платок, закрывавший затылок и уши. При желании из него можно было также сделать вуаль для лица. Хитон был достаточно длинным и закрывал от солнца ноги до середины икр.

— Что ты так пристально разглядываешь меня? — спросила она.

— Пристально? — Деметрий цокнул языком. — Вид красивых женских ног приятен не только в пустыне. Мое внимание объясняется исключительно заботой о твоей внешности. Не сочти за навязчивость, я хотел удостовериться, что твоя красота не будет сожжена солнцем.

— О, какой ты заботливый!

— Да, я так заботлив, — сказал он, — что меня непрестанно мучает мысль о том, что тебе или кому-нибудь из вас может быть причинено зло во время ваших ночных прогулок по лагерю.

— Как тем двоим прошедшей ночью?

— Так точно.

Она сморщила нос.

— Тем, кто подвергает себя опасности… Но я не бродила по лагерю и не собираюсь делать этого впредь.

— Даже для того чтобы послушать захватывающие истории, которые рассказывают люди, побывавшие в дальних странах?

— Для этого уж точно нет.

Деметрий усмехнулся.

— Но две из вас приходили к костру послушать Перперну.

Она пожала плечами.

— Возможно, но это была не я. Я спала.

— И твои спутницы ничего об этом не рассказали? Об истории Перперны или о найденных трупах?

Казалось, Глаука раздумывает.

— Рассказали, но не сразу. Конечно, мы говорили сегодня утром об этом происшествии. Княгиня видела, как ты с другими мужчинами осматривал место, где произошло убийство.

— И ни слова о занимательной истории Перперны? Старик будет разочарован.

— Ну и пусть. — Она тихо рассмеялась. — Ночное убийство важнее. Я ничего не знаю о приключениях старого раба. Даже не знаю, слушал ли его кто-нибудь из нас.

Таис подогнала своего верблюда и поравнялась с Глаукой.

— Беседуете об умных и важных вещах?

— Только об убийстве и рассказах у костра.

Таис кивнула.

— Перперна не самый великий из всех рассказчиков. А убийство сделало путешествие интереснее. Хотя лучше бы его не было.

До вечера Деметрий частью осторожными, частью неожиданными расспросами установил, что Глаука и Клеопатра спали, а Таис и Арсиноя время от времени подходили послушать рассказ Перперны. Так же, как и Рави, Микинес, Леонид, Нубо и Руфус. Но это ему ничего не дало. Все могли незаметно вставать и уходить. Как слушатели, так и спящие. Свидетелей, что они спали, тоже не было. Это касалось любого погонщика, любого римского воина, не говоря уже о Мухтаре и его людях.

Город был выстроен в скалах. Крепость наместника возвышалась над всем остальным. У подножия гор раскинулись пастбища и протекал небольшой искусственный водный поток. Там паслись не только животные, принадлежащие жителям города, но также ослы, лошади и верблюды, на которых ездили воины. Здесь же расположились склады с запасами продуктов. Рядом с ними находилась небольшая гостиница для чужестранцев.