Гисперт Хаафс - Возлюбленная Пилата

Руфус скривился. На лице Клеопатры появилась легкая улыбка.

— Героическое поражение — одно из любимых занятий Деметрия Преждевременного. К Руфусу и Клеопатре присоединился Рави. Рядом с ним вынырнул Перперна.

— Скоро здесь будет весь караван, — сказал Деметрий. — Может быть, вы приведете сюда еще несколько гиен, львов и даманов?

За его спиной тихо присвистнул Мелеагр.

— Смотри-ка.

Деметрий подошел к нему.

— Что там?

Мелеагр показал на песчаную почву у выхода из долины.

— Выглядит так, как будто что-то волокли, — сказал Деметрий.

Осторожно, почти на цыпочках, Мелеагр шел рядом с едва видимыми бороздами. Они закончились через несколько шагов у выхода из долины. Там поверхность была истоптана и изборождена, а песок с комочками темного цвета.

— Повезло, — Деметрий уперся руками в бедра и огляделся вокруг.

Из долины можно было выйти только в одном месте. Караван, который вошел в долину, должен был выйти из нее тем же путем. Другой дороги не было. Именно здесь, среди широкого потока следов людей и верблюдов, Мелеагр обнаружил едва заметную борозду. «Поток, который влился в долину из застывшего моря пустыни, — подумал Деметрий. — Песчаная зыбь, каменная пена, гравиевый отлив, неподвижный поток до горизонта».

— Есть еще несколько следов животных. — Мелеагр тоже посмотрел вокруг. Он указал на едва видимые черные полосы.

Деметрий опустился на колени, пытаясь извлечь из следов какую-либо информацию.

— Ты не знаешь, умеет ли кто-нибудь из наших погонщиков читать следы?

Мелеагр пожал плечами.

— Я спрошу их, но… — Он подошел к скале, возле которой стояли Руфус, Клеопатра и остальные. Деметрий готов был поклясться, что Руфус сдерживал еще несколько человек, которых он не видел, так как они были закрыты выступом скалы.

— Разреши мне взглянуть, — попросил Перперна.

Деметрий кивнул.

— Но только осторожно. Остальные пусть останутся на месте.

Руфус поднял брови, но ничего не сказал. Он повернулся в сторону долины, расставил руки и снова стал наблюдать за их действиями.

Согнувшись, мелкими шажками Перперна медленно продвигался от скалы до истоптанной поверхности. Вскоре к нему присоединился погонщик, которого привел Мелеагр. Погонщик опустился на четвереньки и двигался быстрее, чем Перперна.

Деметрий терпеливо ждал, всматриваясь в лица следопытов. Руфус потер нос указательным пальцем правой руки. Он тихо разговаривал с Клеопатрой. На египтянке был скромный хитон до колен, а поверх него серая дорожная накидка. Она только что развязала ленту, которая стягивала накидку на шее. В тени долины пока сохранялась прохлада. Но там, где они стояли, становилось, должно быть, жарко. Лучи солнца, превратившие ее волосы в сверкающую корону, освещали теперь большую часть площадки, на которой с нетерпением топтались люди. Деметрий не слышал, что говорил ей Руфус. Ее ответа он тоже не разобрал. Но на мгновение ему захотелось, чтобы ее улыбка была предназначена ему, а не римлянину.

Перперна выпрямился.

— Ну, что ты думаешь? — обратился он к погонщику верблюдов.

Погонщик, все еще стоя на четвереньках, что-то тихо бормотал. Потом он встал, вытер руки об одежду и сказал:

— Два человека пришли из долины. Остановились. Здесь. Двое, может быть, трое подошли оттуда. — Он указал на точку, находившуюся на расстоянии десяти шагов от потока следов, оставленных караваном. — Подошли быстро. Потом борьба. И оттащили к скале. — Он указал большим пальцем назад через правое плечо.

— А каково твое мнение? — спросил Деметрий.

Перперна сделал несколько шагов в сторону широкого следа каравана, опустился на колени, что-то начертил пальцем на песке и встал.

— Ты прав, — сказал он погонщику. — Я думаю, их было трое. Один босой, двое в сандалиях. Здесь все так истоптано, что трудно сказать точно. Но, вероятно, один задушил девушку, другой схватил Прексаспа спереди за руки, а третий сзади подошел с ножом. — Концом сандалии он коснулся одного из темных комков в песке.

Через два часа они тронулись. Убитых похоронили среди скал. Больше они ничего не могли сделать. Никаких следов, кроме тех, что уже нашли, обнаружено не было. Нубо, заявивший, что тоже умеет читать следы, осмотрел место происшествия и подтвердил слова Перперны и погонщика.

Деметрий ехал на своем верблюде чуть левее от каравана. Он хотел подумать, попытаться восстановить в памяти события этой ночи. Кто и когда был у костра, кто слушал историю Перперны, кто время от времени уходил?

Однако вскоре Деметрий понял, что пытаться все вспомнить бесполезно. Даже если бы ему удалось восстановить в памяти каждый взгляд, шорох, запах и заново пережить ночь со всеми своими ощущениями, это не дало бы представления о том, что случилось. Долина была слишком узкой, для того чтобы устроить в ней лагерь с одним костром. Слушатели Перперны постоянно менялись. Как подтвердить присутствие каждого отдельного человека у одного из пяти костров? Даже если бы это удалось, толку в подобных подсчетах было мало. В течение ночи каждый мог встать, чтобы размять ноги, попить воды, сходить по нужде, проверить верблюдов, подойти к другому костру или просто завернуться где-нибудь в одеяло и заснуть подальше от костра и мешающих спать голосов.

И все же… Если исключить хотя бы несколько человек, тем самым уменьшив количество потенциальных убийц, задача немного облегчалась. Но кроме него самого и Перперны были еще только два человека, о которых Деметрий мог с уверенностью сказать, что они не совершали убийства, — сами жертвы. Все остальные могли это сделать. Их либо не было среди слушателей, либо они время от времени отходили от костра. Невероятно, но он не мог исключить даже Леонида, Микинеса и Мелеагра.

Нубо? Он решил вечером провести с рыжеволосым негром обстоятельную беседу. После того что он слышал о нем в Адене, у Деметрия сложилось впечатление, что Нубо считают дружелюбным дурачком. Но до сих пор он не нашел в нем ничего смешного, и его личное мнение о Нубо, мягко говоря, не совпадало с высказываниями аденцев.

Руфус? Римлянин бросал реплики, возражал, но иногда молчал. То ли он просто молча слушал, то ли тихо уходил. Женщины? Две из них были у костра. Но какие? Одни и те же или к костру подходили другие?

Деметрий надвинул кожаную шляпу на лицо, пытаясь загнуть поля вниз. Если бы его ум был таким же ясным, как это слепящее глаза солнце пустыни. Но тогда он бы ослеп от собственного ума. Он подумал, что можно опьянеть от похвалы самому себе. Нарцисс был влюблен в собственное отражение в зеркале. Деметрий знал людей, которые до одурения восхищались своим интеллектом. Можно оказаться в темноте из-за собственного света. Совершенство имеет пределы. Глупость же и бестолковость стремятся к бесконечности. Утешительная мысль, что хотя бы в этом человек равен совершенным богам или даже превосходит их. В совершенно безупречном слабоумии.