Валери Боумен - Неукротимый граф

– Очень обидно слышать от тебя подобное, Дженни. К тому же прежние мои так называемые авантюры не предполагали драк и кровопролития.

Джейн поморщилась и пробурчала:

– А помнишь, что сказал вчера Оуэн? Все когда-то бывает в первый раз, – кажется, так он сказал.

Кэсси повернулась к Алекс и тихо проговорила:

– Мне очень жаль, дорогая. Мы действительно этого не хотели. Хотя… Должна заметить, что Оуэн получил по заслугам. Кода я навещала его вчера вечером, он сообщил, что у него, наверное, сломана челюсть.

– Сомневаюсь, – возразила Джейн. – Со сломанной челюстью он не смог бы говорить. Скорее всего – просто сильный ушиб.

– Слава богу! – с облегчением выдохнула Кэсси. Снова повернувшись к Алекс, графиня спросила: – Вы очень расстроились, дорогая?

Александра сделала глубокий вдох. Если честно, она не знала, что почувствовала после вчерашней перепалки с Оуэном. Расстраивалась? Злилась? Была сбита с толку? Устала? Наверное, всего понемногу.

– Со мной все будет в порядке, – ответила она наконец. Леди двинулись дальше, а Александра задумалась о своем будущем. Ее детская мечта умерла, когда Оуэн отверг ее, а потом повел себя грубо и жестоко. Но она – уже не ребенок… А детские мечты обычно забываются, не так ли? Ведь в сказки и эльфов она тоже когда-то верила. Наверное, ее родители правы. Потому что они старше и мудрее. Они живут дольше и повидали много всякого на своем веку. И если они считали успешным брак, основанный на объединении семейных капиталов и земель, – то кто она такая, чтобы им перечить? Кроме того… Оуэн Монро недавно доказал, что он действительно именно тот человек, каким сам себя считал, – то есть мерзавец, бездельник и распутник.

– Только мне очень жаль, что я втянула во все это бедного лорда Беркли, – добавила Александра, на мгновение остановившись, чтобы вдохнуть аромат черники.

– Это наша вина, дорогая, – возразила Кэсси.

– А я все равно утверждаю, что наш план сработал, – заявила Люси, срывая розу и вертя ее в пальцах.

Джейн сокрушенно покачала головой.

– Люси, ты так и не научилась признавать свою неправоту.

– Ты думаешь, я не права? – Люси поднесла розу к носу. – Мне кажется, Оуэн ревнует. А именно этого мы и добивались, не так ли?

– Они с лордом Беркли едва не убили друг друга, – напомнила Джейн.

Герцогиня пожала плечами.

– Не вижу в этом ничего ужасного. У мужчин случилась драма. А ведь сколько раз они обвиняли нас, женщин, в склонности все драматизировать?

Джейн закатила глаза.

– Не верю, что ты сказала это, Люси.

– Просто ты смотришь на произошедшее не под тем углом, – гнула свое герцогиня. – За Беркли не беспокойся. Он вполне может за себя постоять. К тому же, я уверена, он совсем не прочь пролить немного крови ради того, чтобы наша подруга получила предложение руки и сердца от мужчины своей мечты.

– Нет! – Алекс произнесла это слово гораздо громче, чем собиралась.

– Нет? – Люси помрачнела. – Что это значит, дорогая?

– Нет, – повторила Алекс уже более спокойно и покачала головой. – Мне не нужно предложение Оуэна. Мне не стоило желать этого. Как и не стоило принимать вашу помощь. С Оуэном Монро покончено. – Алекс протянула руку и, коснувшись рукава Кэсси, добавила: – Надеюсь, я не обидела вас.

– О, Алекс, как я могу обижаться на вас? И я не стану защищать своего брата, ибо он вел себя как настоящий дикарь.

– Нет, Алекс! – воскликнула герцогиня. – О, разве вы не понимаете? Вы не можете сейчас все бросить. Ведь мы почти справились с самой сложной частью нашего плана.

– Самой сложной? – переспросила Алекс. – Что ж, если это так… Я все равно не хочу продолжать.

– «Перед рассветом ночь всегда темнее», – процитировала Люси.

– Спасибо за помощь, ваша светлость, но повторяю: с Оуэном Монро покончено, – заявила Александра.

Оуэн все еще лежал в постели, когда кто-то начал колотить в парадную дверь. И в тот же миг воспоминания о событиях минувшей ночи обрушились на него со всеми мучительными подробностями. Да, теперь за ним официально закрепилось звание редкостного болвана, осла. И все же сегодня Оуэн не собирался выслушивать наставления отца – он был не в том настроении.

Сжимая обеими руками раскалывавшуюся от боли голову, Оуэн крикнул камердинеру:

– Меня нет!

– Конечно нет, милорд, – ответил камердинер, щелкая каблуками и отвешивая поклон.

Спустя несколько минут после стука в парадную дверь на пороге спальни возник Джулиан Свифтон. Едва заметно усмехнувшись, приятель спросил:

– Что, все еще в постели?

Оуэн со стоном закрыл голову подушкой.

– А где еще мне быть после того, что случилось вчера ночью? – проворчал он.

– Не знаю. Возможно – в доме отца леди Александры, чтобы вымолить прощение за вчерашнюю сцену.

– Алекс не желает меня видеть.

– А я и не говорил, что желает, – отозвался Свифтон.

– Если ты пришел для того, чтобы отчитывать меня, то побереги силы, – проговорил Оуэн. – Я уже не смогу почувствовать себя еще более виноватым, чем сейчас.

– Ясно. Но я приехал не поэтому.

Оуэн убрал с лица подушку и настороженно посмотрел на друга.

– Тогда зачем же?..

Свифтон придвинул к себе стул, стоявший возле письменного стола. Усевшись, ответил:

– Я приехал потому, что кто-то должен вложить в твою голову хоть немного здравого смысла. Судя по всему, твоему отцу это не под силу, а посему такую обязанность взял на себя я, твой зять. Кстати, можешь не благодарить меня за это.

Тяжко вздохнув, Оуэн сунул подушку за спину и, сев в кровати, спросил:

– И что же ты хочешь мне сказать?

– Я хочу сказать, что тебе давно уже пора повзрослеть и стать мужчиной, – заявил Свифтон.

Оуэн с недоверием уставился на гостя. Проклятье! Неужели его зять и в самом деле это сказал?

– Я и не подозревал, что веду себя как ребенок, – ответил он наконец. – Спасибо, что сообщил мне об этом.

– А как еще назвать человека, позволяющего своему отцу указывать, на ком и когда ему жениться? Я, например, не позволил отцу сделать выбор за меня. Кларингтон и Кавендиш поступили так же.

Оуэн глухо застонал и принялся массировать виски.

– Ужасно не хочется указывать на очевидное, но ваши отцы к тому времени скончались, – пробурчал он.

– Да, так и есть. Но уверяю тебя, будь они живы – ничего не изменилось бы.

Оуэн прикрыл глаза, обдумывая слова Свифтона. А слова эти были сродни вчерашнему удару Беркли ему в челюсть. Но видит бог, его друг был прав. И действительно, почему он позволял отцу распоряжаться его, Оуэна, жизнью? Ведь он мог бы воспротивиться, не так ли? Да, конечно мог. Но вместо того чтобы выбрать девушку по своему вкусу, он предпринимал жалкие попытки привлечь внимание той, что выбрал для него отец.