Карен Харпер - Последняя из рода Болейн

На следующее утро, когда солнце поднялось уже высоко, Джордж пришел взглянуть на малыша перед тем, как отправиться в сопровождении своего слуги назад в Гринвич. Марии он показался встревоженным, а глаза были воспаленными, словно он не спал всю ночь.

— Джордж, мне очень жаль, что ты вернешься во дворец с такими вестями. Одна — что я не желаю иметь ничего общего с гнусным замыслом ввести Его величество в заблуждение, утверждая, будто Гарри — его сын. Но еще именно тебе придется сообщить о том, что у нас со Стаффом родился сын, а ведь как раз сын так остро необходим там.

— Я ведь трус, сестра, и я буду помалкивать об этом, пока Кромвель кому-нибудь не проговорится, а вот Анне, наверное, лучше всего узнать об этом от меня. Я ей теперь необходим все больше и больше, Мария. Я изо всех сил стараюсь смягчать ее страдания, но временами она просто выходит из себя, и тогда никто не в силах терпеть то, что она делает и говорит.

— Каждой женщине необходим мужчина, который смягчал бы ее страдания, Джордж. — Мария потянулась и взяла за руку Стаффа.

— Джейн, конечно же, бушует и возмущается, что я провожу слишком много времени с Анной. Похоже, она чуть ли не ревнует — а что ей ревновать? Анна же сестра, не какая-нибудь любовница.

— Я примерно так же терпеть не могла Элеонору Кэри. У них с Виллом были родственные души, а мне это страшно не нравилось. Поэтому я способна понять, что не нравится Джейн.

Мария подумала, что Джордж сейчас начнет спорить, но он вдруг смешался и пробормотал:

— Прости, что так огорчил тебя, сестра. Боюсь, из-за этого и схватки у тебя начались.

— Да нет, Джордж, со мной все хорошо. Ребенок родился как раз вовремя.

Джордж кивнул и, неловко переступая с ноги на ногу, еще раз посмотрел на колыбельку, в которой спал новорожденный.

— Что ж, у этого рыжих волос нет, — заметил он ни с того ни с сего, но Мария не стала огорчаться его словам. — Ну, я, пожалуй, отправлюсь в путь. Спасибо вам, Стафф и Мария, за гостеприимство. Здесь, в Уивенго, на удивление тихо. Не представляю, как я себя чувствовал бы, поживи я здесь немного.

— Именно эта тишина, это спокойствие нам и нравятся, Джордж. Прощай. — И Мария слабо улыбнулась брату.

Джордж наклонился, поцеловал Марию в щеку, пожал руку Стаффу. Тот проводил его до самого крыльца. Их голоса замерли вдали, а в комнате вновь воцарилась тишина. Половицы не скрипели, и Мария понемногу задремала.

Стафф вернулся как раз тогда, когда новорожденный захныкал, требуя молока. Он подал Марии русоволосого малыша, а сам осторожно прилег рядом с ними. Смотрел, как жадно сосет грудь его сынишка, а Мария чувствовала, как нити любви протягиваются от нее к ним обоим. Когда младенец снова уснул, Стафф неожиданно заговорил:

— Мне хочется еще раз поблагодарить тебя за нашего сына, любовь моя. Кэтрин потеряла голову от радости, не так-то легко будет удержать ее, чтобы она не брала малыша на руки каждую минуту. Она готова не выпускать его из рук, как куклу.

— Я тоже, любимый, хотя он не кукла, совсем не кукла. Это первый плод моей любви, хотя, видит Бог, я и двух других люблю всей душой. Но ради него я готова умереть.

— Я молю Бога, чтобы этого никогда не потребовалось, милая моя. Лучше просто меняй на нем одежду, вытирай носик, отстегивай помочи.

— А что говорил тебе Джордж, когда вы оказались наедине, Стафф, после моего столь драматического ухода со сцены?

Он протянул руку и лениво погладил ее распущенные золотистые волосы, потом ответил на вопрос.

— Вот, например: твоя кузина, юная Мэдж Шелтон, выходит замуж за Генри Норриса.

— Анна так и не сумела избавиться от Мэдж? Даже это ей не удалось?

— Не удалось, хотя Его величество и не спит больше с этой девушкой. Что же до прочих сплетен, то тебе они не слишком интересны.

— А что он еще говорил о положении Болейнов, о королеве, Стафф? Расскажи, пожалуйста, я хочу это знать. Тогда я буду не так сильно волноваться, правда.

— Не забывай, милая моя, что здесь ты со мной, тебе ничто не грозит. А дела плохи и идут все хуже. Если Анне не удастся каким-то чудом зачать ребенка, то на стене королевы рука начертает зловещие слова [145] Аллюзия на библейскую легенду о пире Валтасара (Дан., гл. 5, ст. 1—31). .

— Что ты хочешь сказать?

— То, что король, как ты и сама догадываешься по краткому визиту Джорджа, стремится во что бы то ни стало иметь сына. И если сына не родит Анна, он постарается, чтобы родила другая женщина. Твой отец, как всегда, правильно понимает обстановку — он не зря хочет подсунуть Его величеству Гарри Кэри. Только король хочет иметь бесспорного наследника, законного сына.

— Но если останется одна Елизавета, а королева так и не родит сына… что тогда?

— Страшно подумать. Болейны взобрались столь высоко, что удалиться тихо они уже не в силах, с такой высоты их можно лишь столкнуть — тем или иным способом.

— Ты думаешь, он решится развестись с Анной, как до этого с Екатериной? Станет утверждать, что их брак не благословлен небесами, потому и дети рождаются мертвыми? Нет, Стафф, на это он пойти не может. Он будет очень глупо выглядеть — после того как развалил церковь, казнил множество друзей и советников, таких, как сэр Томас Мор.

— Вот и я так рассуждаю, милая моя. И правда, что же ему делать? Боюсь, что-нибудь хорошо продуманное и страшное. Анна умна, она это тоже понимает. Джордж рассказал, что на прошлой неделе она застала в своих покоях Джейн Сеймур — та устроилась на коленях у короля. Анна набросилась на нее и потом еще два дня неистовствовала.

Неожиданно малыш на руках Марии беспокойно задвигался во сне. Она стала укачивать его, баюкать.

— Он чувствует, что идут плохие времена, Стафф. А теперь тетя Анна станет его ненавидеть, хотя он ни в чем и не виноват; просто она еще больше ненавидит родившую его мать.

— Не стоит так думать, девочка. Анна в совершенном отчаянии.

— Я знаю. Понимаю. И прощаю ее, но как же мне хочется, чтобы и она меня простила! Меня охватывают грусть и чувство вины за то, что я родила такое прекрасное дитя именно теперь, когда у Анны вся жизнь зависит от того, родит ли она сына.

— Только не нужно чувствовать себя виноватой из-за того, что ты родила моего сына, Мария, какие бы времена ни наступали. Пора, милая моя, оставить бесконечные переживания об Анне, об отце и о короле. Ты больше не их игрушка, ты женщина, которая принадлежит самой себе — и мне.

Она прижалась лицом к его ладони, и он стал поглаживать ей щеку. Мария поцеловала его ладонь.

— Ты хочешь этим сказать, что у меня в голове живут призраки, Стафф? Станешь ли ты отрицать, что носишь в себе многое из своего жестокого прошлого? Мятеж. Жизнь при дворе, в капкане короля, годы, которые ты предпочел бы провести здесь. Просто ты не так открыто показываешь своих призраков, господин мой.