Юлия Леонова - Fatal amour. Искупление и покаяние

— Простите, ежели обидел вас чем-то, Софи, — с этими словами князь предложил ей руку.　

По аллее они шли молча, вскоре послышался скрип уключин и плеск вёсел по воде. Обогнув живую изгородь, Софья и Илья Сергеевич спустились к пруду. Посреди водной глади покачивалась большая лодка. Порывом ветра с головы Марьи Филипповны сдуло шляпку, и ныне её уносило к противоположному берегу. Василевский, пытаясь веслом достать изящное творение, приподнялся в лодке и, не удержав равновесия, упал в воду, подняв мириады брызг и вызвав лёгкую волну. Княгиня Куташева громко рассмеялась:　

— Павел Алексеевич, право слово, не надобно было, — улыбнулась Марья Филипповна. — Плывите же к берегу.　

— А как же вы? — Василевский вынырнул из воды.　

— Я сама справлюсь, — ответила княгиня, дотянувшись до вёсел.　

Супруга Василевского не проронила ни слова, но даже на расстоянии было видно, сколь она недовольная происходящим.　

Урусов шагнул на деревянный причал и подал руку генеральскому сыну.　

— Павел Алексеевич, хорошо бы вам обогреться и обсушиться, — озабоченно произнёс он.　

— Ох, и холодна водица, — стуча зубами, Василевский выбрался с помощью князя на дощатый настил и обхватил себя руками.　

Марья Филипповна, закусив от усердия губу, пыталась справиться с тяжёлой лодкой.　

— Софи, — обратилась она к золовке, — проводите Павла Алексеевича и скажите, что я велела, дабы ему бренди подали, и пускай что-нибудь из одежды Сержа подберут.　

— Идёмте, Павел Алексеевич, — обратилась Софья к Василевскому.　

Кивнув, Поль последовал за девушкой. Когда они удалились на значительное расстояние, Василевский прерывисто вздохнул и пробормотал:　

— Марья Филипповна всегда умела меня дураком выставить.　

Софья остановилась, окинув трясущегося в ознобе молодого человека насмешливым взором:　

— Почему бы ей не делать того, коли вы позволяете?　

— Вы правы, Софья Васильевна, — Поль стушевался. — Никогда не мог перечить ей.　

— Мне жаль вас, — тихо заметила mademoiselle Куташева. — Вы всего лишь ещё один предмет в её коллекции. Порою мне кажется, что мой брат сделал правильный выбор, уж больно они с Марьей Филипповной нравом схожи, — разоткровенничалась княжна, но спохватившись, умолкла.　

Ныне в ней говорила обида, оттого и сорвались с уст злые завистливые слова. Столько достойных мужчин добивались расположения княгини Куташевой, а она лишь играла ими, как кошка с мышками.　

— Не больно-то вы свою невестку любите, — хохотнул Василевский, с интересом разглядывая княжну. — Дайте, угадать попробую, — протянул он. — Не иначе Марья Филипповна ваших поклонников к себе переманила.　

— Некого переманивать, — сердито отозвалась Софья.　

Завидев дворецкого, взирающего на её спутника в немом изумлении, mademoiselle Куташева ускорила шаг и поспешила передать распоряжение Марьи Филипповны. Подумав немного, добавила от себя, чтобы отослали кого-нибудь к пруду, помочь с лодкой.　

Илья Сергеевич наблюдал за княгиней Куташевой, стоя на причале и сложив руки на груди. Мало-помалу усилия Марьи Филипповны увенчались успехом, и лодка почти достигла берега. Вскоре подоспел слуга и, зацепив лодку багром, подтянул её к мосткам. Князь Урусов помог дамам выбраться на причал. Подобрав юбки, madame Василевская одарила недобрым взглядом княгиню Куташеву и устремилась к дому, оставив её наедине с князем Урусовым.　

Несмотря на то, что Марье Филипповне едва хватило сил выгрести с середины пруда к причалу, выглядела она очень довольной.　

— Вы ведь нарочно уронили шляпку, — усмехнулся Урусов, предлагая ей руку.　

— Разумеется, — княгиня улыбнулась ему самой очаровательной улыбкой и процедила сквозь зубы: — я никому не позволю безнаказанно злословить о моей семье.　

— А Василевский всё также ради вас готов на любые безумства, — заметил Илья Сергеевич.　

— А вы? Вы более не готовы ради меня совершить что-нибудь скандальное или глупое? — Осведомилась княгиня, не скрывая иронии.　

— Те времена прошли, Мари. Помнится, ради вас я готов был и на глупость, и на подлость, — Илья Сергеевич вздохнул. — Мне жаль, что так вышло с Соколинским. Столько времени прошло, а я себе не могу простить его смерти.　

Марья опустила голову, разглядывая носки туфель, выглядывающие из-под подола платья.　

— Мы оба были неправы, Илья Сергеевич, — вздохнула она. — Меня оправдывает лишь то, что тогда я искренне верила в свою любовь к нему. Я в достаточной мере наказана за своё упрямство, — продолжила она, не дождавшись его ответа.　

— Вы сами выбрали свою судьбу, Мари, — отозвался Урусов. — Всё могло сложиться иначе…　

— Мне показалось, что вам понравилась княжна, — заметила Марья, не желая более говорить о прошлом.　

— Софи — удивительная девушка, — искренне ответил Илья Сергеевич.　

— Так сделайте же ей предложение, — шёпотом произнесла Марья, заглядывая ему в глаза. — Чего вы ждёте?　

— Видимо, и здесь у вас свой интерес имеется, — хмыкнул Урусов.　

— Ежели и так, — выдохнула Марья. — Она же нравится вам?　

— Я не отрицаю, но боюсь быть отвергнутым. Мне кажется, Софи влюблена в кого— то, и счастливчик сей вовсе не я.　

— Тот, в кого она влюблена, вряд ли ответит взаимностью на её чувства, — сердито отозвалась Марья.　

— Ефимовский, — догадался князь и пристально взглянул на княгиню: — Я виделся с Андреем Петровичем седмицу тому назад.　

— Стало быть, он здесь, — пробормотала Марья, вцепившись в рукав сюртука Урусова.　

— С огнём играете, Мари. В уезде ещё долго злословили о вас после вашего отъезда.　

— Мне людская молва не страшна.　

— Всех в пруду утопите? — Пошутил князь, помогая ей подняться по ступеням.　

— Именно так, — рассмеялась Марья.　

— Я думаю, стоит дождаться возвращения вашего супруга, а уж потом делать предложение княжне, — отбросив весёлость, произнёс Урусов.　

— Софи в состоянии сама принять решение, — парировала Марья. — Не медлите, Илья Сергеевич. Время нынче самое подходящее.　

— Я подумаю.　

День клонился к вечеру, когда гости стали разъезжаться из Полесья. Первыми уехали Василевские, за ними отправились Калитины, а последним усадьбу покинул князь Урусов. Уезжая, он долго прощался с княжной на крыльце особняка. Софья вернулась в гостиную сама не своя. Присев на краешек дивана, княжна уставилась невидящим взором на пламя свечей в канделябре, пальцы её пребывали в беспрестанном движении, перебирая складки платья и выдавая волнение.　

— Софи, вы чем-то встревожены? — Поинтересовалась Марья Филипповна, наблюдая за золовкой.　

— Что? — Очнулась княжна. — Вы меня о чём-то спросили?　

— Вас что-то тревожит? — Повторила Марья.