Юлия Леонова - Fatal amour. Искупление и покаяние

— Нет-нет, вам показалось, — Софья покачала головой. — Я, пожалуй, прилягу. Устала очень, — она поднялась с дивана и поспешно покинула комнату.　

Вслед за золовкой и Марья Филипповна, пожелав матери доброй ночи, отправилась в свои комнаты. Известие о том, что Андрей здесь, неподалёку, взволновало её, лишило покоя и сна. В Полесье ей вновь прислуживала Милка, которую Ракитин привёз из Петербурга ещё зимой. Избавившись с помощью горничной от платья и облачившись в ночную рубашку, Марья присела к бюро, выдвинула ящик, достала бумагу и письменные принадлежности.　

Обмакнув перо в чернила, она замерла над чистым листом. Желание увидеться с Андреем пересилило осторожность и, откинув на спину непослушные волнистые локоны, княгиня Куташева принялась быстро писать:　

"Andre, Mon coeur, спешу сообщить тебе, что мы нынче находимся в Полесье. Не могу не думать о тебе всякую свободную минуту. Ты и только ты в моей душе, в моём сердце. Оно разорвётся от горя, коли я не смогу увидеться с тобой в самом скором времени. Завтра поутру я намереваюсь прокатиться верхом до Ракитино. Буду ждать тебя у моста. М.Ф."

Перечитав ещё раз записку, Марья велела Милке позвать Егорку. Младший брат её покойной горничной Настасьи был уже не сопливым десятилетним мальчишкой, но высоким стройным отроком, обещавшим в будущем стать красивым молодым человеком. Выслушав барыню, Егор угрюмо кивнул и, спрятав под полой кафтана письмо, выскользнул в ночь из усадьбы. Вернулся он после полуночи. Милка, ожидавшая его возвращения в людской, тотчас проводила Егора к хозяйке.　

— Ответ принёс? — Осведомилась Марья Филипповна, глядя на юношу лихорадочно блестевшими в свете свечей очами.　

— Мне барин тамошний на словах велел передать, что собирается верхом поутру проехаться, — буркнул Егор.　

— Ступай, — отпустила его Марья, а сама, вскочив с кресла, закружила по комнате. — Господи, Святый Боже, прости мне мои прегрешения, — княгиня перекрестилась, остановившись посреди комнаты.　

— Не к добру это вы задумали, — вздохнула Милка.　

— Не твоего ума дело, — огрызнулась Марья Филипповна и прошептала, прижимая ладони к пылающим щекам: — Я же теперь до утра глаз не сомкну.　

Ночь и впрямь оказалась бессонная. Княгиня долго ворочалась на пуховой перине, несколько раз взбивала подушку, но уснуть так и не смогла. Едва забрезжил рассвет, Марья Филипповна поднялась и растолкала спавшую на кушетке горничную. Милка сходила на кухню, принесла горячий кофейник и блинов с пылу с жару. Наскоро позавтракав, Марья Филипповна облачилась в чёрную амазонку, отороченную мехом лисы, ту самую, которую некогда надевала на охоту с Калитиным.　

На конюшне её ждала уже осёдланная лошадь.　

— Барыня, может мне с вами поехать? — Стремянной почесал затылок. — Туман вон какой густой, не заплутали бы.　

— Не заплутаю, — Марья тронула каблуками бока каурой лошадки.　

Княгиня вихрем промчалась по подъездной аллее, остановившись у ворот. Её снедало нетерпение, потому, едва привратник распахнул перед ней створки, она тотчас подстегнула кобылку, посылая её с места в галоп.　

Утренняя влага оседала на лице, чёрный шёлковый шарф развивался за спиной, подобно траурному знамени, копыта лошади дробно стучали по укатанной дороге. Подъезжая к Ракитино, Марья натянула поводья и с трудом перевела дыхание, разглядев фигуру одинокого всадника в клубах густого тумана у небольшого неказистого мостика.　

Послав лошадь шагом, она приблизилась на несколько саженей.　

— Andre? — Тихо осведомилась она.　

— Неужели ждала ещё кого увидеть? — Глухо ответил Ефимовский.　

Спешившись, Андрей помог Марье спуститься с седла, но едва её ноги коснулись земли, как он тотчас убрал руки с тонкой талии.　

— Ты будто не рад мне, — обиженно заметила Марья.　

— Я рад, — вздохнул Ефимовский. — Видеть тебя и радость и мука одновременно. Софья с тобой приехала? — Осведомился он, стягивая с рук перчатки.　

— Ради тебя она на край света поедет, не только в подмосковную провинцию, — Марья Филипповна зло усмехнулась.　

— Господи, какая же ты злая, Мари, — простонал Андрей, поворачиваясь к ней.　

— Ты любишь меня? — Марья шагнула к нему, почти коснувшись грудью лацканов его сюртука.　

— Зачем спрашиваешь, коли знаешь ответ, — прошептал Ефимовский, склоняясь к ней, касаясь кончиками пальцев гладких щёк, а губами её приоткрытых губ.　

Марья закинула руки ему на плечи, приподнялась на носочки, прижимаясь к нему всем телом.　

— В наших владениях есть охотничий домик, — горячо зашептала она. — Здесь недалече будет, вёрст пять, не более.　

Андрей вымученно улыбнулся, обхватил стройный стан и подсадил её в седло.　

— Показывай дорогу, — вновь натягивая перчатки, бросил он.　

Чтобы срезать путь, Марья направила лошадь прямо через поле, к едва видневшейся кромке леса. В тумане оказалось непросто отыскать узкую лесную дорогу, но Марья Филипповна хорошо знала эти места, и в скором времени двое всадников въехали под своды деревьев, направляясь к охотничьему домику в имении Ракитиных.　

Туман постепенно рассеивался, открывая взору свежую майскую зелень. Лес ожил, проснулся, загомонили птицы, громко и недовольно затрещала сойка, зашумел в кронах ветер.　

Охотничий домик в имении Ракитиных выглядел давно заброшенным. По сути, так оно и было, ведь со времён Филиппа Львовича им никто не пользовался. Изредка заходил лесник, проверял всё ли в порядке. Недолгая дорога несколько охладила первый безумный порыв княгини Куташевой и, достигнув цели своей поездки, Марья Филипповна пребывала в нерешительности. Каурая под ней нетерпеливо переступала длинными ногами, а наездница не торопилась спешиться.　

— Выглядит заброшенным, — задумчиво обронил Андрей, похлопывая по холке крепкого гнедого жеребца, беспокойно фыркающего и прядающего ушами.　

— Так и есть. После кончины папеньки сюда никто не заглядывал, — отозвалась Марья, не глядя на своего спутника.

Граф Ефимовский спешился и протянул ей руку, предлагая помощь. Марья шумно вздохнула и, положив ладони на широкие плечи, оттолкнулась ногой от стремени. На сей раз Андрей не спешил выпустить её из объятий. Он долго всматривался в её глаза, убрал с лица выбившийся из-под шляпки локон и прильнул к чуть приоткрытым губам в томительном нежном поцелуе. У Марьи голова пошла кругом, возникшие было сомнения тотчас растворились в жаркой истоме, охватившей всё тело от корней волос до кончиков ногтей. Позади княгини всхрапнула лошадь, рассеивая охвативший её морок.　

— Лошадей надобно привязать, — пробормотала она, не в силах отвести своего взора от ярко-синих очей Андрея.