Юлия Леонова - Fatal amour. Искупление и покаяние

— Я с удовольствием выслушаю вас о том, какими, по-вашему мнению, недостатками я обладаю, но в другой раз, — улыбнулась девушка. — Нынче я желаю веселиться, Илья Сергеевич.

Урусов наклонил голову, принимая её упрёк.

Мазурка окончилась. Императорская чета со своей свитой удалилась к ужину. В соседней со столовой залой были накрыты несколько круглых столов на двенадцать персон каждый. Не многие удостаивались чести попасть на ужин. Основная часть приглашённых оставалась в бальной зале, где официанты обносили гостей конфетами, шампанским и другими десертами. Ракитиных на ужин не приглашали, так же как и Урусовых, относящихся к московской знати, а потому не имевших чести сидеть за одним столом с представителями высшего света Петербурга.

Ирина, памятуя об обещании не разлучаться во время бала и послав подруге извиняющийся взгляд, удалилась в зал, где были накрыты столы, под руку с Борисом Анненковым. Так случилось, что князь Урусов с сестрой, брат и сестра Ракитины остались в одном кружке в наполовину опустевшем зале. Поймав на себе пристальный, тревожащий душу взгляд князя, Марья едва не поперхнулась шампанским. Она страстно желала бы скрыться от него, но не могла оставить их кружок, поскольку не видела вокруг других знакомых. Как назло Серж вёл долгий и очевидно очень важный для него разговор с каким-то сановником, а потому она вынуждена была оставаться на месте.

— Mademoiselle, — услышала она за своей спиной и торопливо обернулась. — Позвольте пригласить вас на ужин, — улыбнулся ей невысокий темноволосый смуглый молодой человек.

— Простите, мы не знакомы, — стушевалась Марья.

— Князь Николай Куташев, — наклонил голову молодой человек.

— Я думала, что все места за столом распределены заранее, — сделала ещё одну попытку отказаться Марья Филипповна.

— Да, вы правы, — усмехнулся он. — Но, видите ли, моя сестра заболела, и я остался без пары. Не откажите мне в любезности.

— Ступай, — склонился к её уху Серж. — Пользуйся случаем, — слегка подтолкнул он её в спину.

— Я верну вам вашу сестру в целости и сохранности, господин адъютант, — повернулся к Ракитину Куташев.

— Я вам доверяю, князь, — наклонил голову Ракитин.

Опираясь на предложенную руку, Марья проследовала за князем. Беспокойно оглядываясь по сторонам, она замедлила шаг, когда поняла, что Куташев ведёт её именно к тому столу, за которым сидели князь Анненков, Ирина и Ефимовский. Николай отодвинул для неё стул подле Ефимовского, а сам сел с другой стороны.

— Шампанского? — поинтересовался он, заметив скованность девушки.

Марья робко кивнула, и князь тотчас сделал знак официанту наполнить её бокал. Mademoiselle Ракитина пригубила шампанское, краем глаза наблюдая за тем, как Куташев взялся наполнять её тарелку всевозможными деликатесами.

— О, довольно, — улыбнулась она. — Мне не осилить столько, — кивнула Марья на блюдо.

После второго бокала смущение её пошло на убыль. Она прислушивалась к разговорам, отвечала, ежели её спрашивали, улыбалась вполне пристойным шуткам господ офицеров. Ежели бы ещё не кислое выражение лица графа Ефимовского, Марья ощущала бы себя вполне довольной и счастливой. За время ужина Андрей ни разу не заговорил к ней и вообще старался не поворачиваться в её сторону. Ежели бы не присутствие княжны Гагариной, князя Анненкова и предупредительного и внимательного князя Куташева, Марья, наверняка, пала бы духом.

Прислушиваясь к тому, что говорила Ирина, mademoiselle Ракитина немного подалась вперёд. Веер из слоновой кости, подарок Сержа на Рождество, соскользнул с её колен и упал на пол со стороны Ефимовского. Андрей даже бровью не повёл, а более никто и не заметил. Прикусив губу, Марья раздумывала над тем, как ей следует поступить: подозвать официанта и попросить его поднять веер, или же самой постараться незаметно наклониться и достать безделушку.

Улучив момент, когда ей показалось, что никто на неё не смотрит, Марья быстро нагнулась и нащупала рукой веер. Выпрямляясь, она едва не вскрикнула, когда рука Андрея перехватила её запястье, совсем, как в доме Гагариных. Но на этот раз Ефимовский не стремился причинить ей боли, его большой палец тихонько погладил тыльную сторону её ладони сквозь тонкий атлас перчатки. Не глядя на неё, он продолжал начатый разговор с каким-то господином в гражданском мундире и Андреевской лентой через плечо.

Опустив под стол вторую руку, Ефимовский забрал веер из её судорожно сжатых пальцев и положил к себе на колени. Андрей переплёл пальцы девушки со своими, и всё это не прерывая разговора, улыбаясь собеседнику и не поворачивая головы.

Марье казалось, что она тает подобно восковой свече от жаркого пламени. Улыбка не сходила с её лица, и она прибывала в том блаженном состоянии, когда ничего не видишь и не слышишь вокруг.

Ужин подходил к концу. За ним должна была последовать вторая часть бала, открывавшаяся котильоном. Как по команде, все поднялись из-за стола, как только из столовой вышли императорская чета со свитой. Мужчины, предлагая дамам руку, повели своих спутниц в бальную залу. Куташев повернулся к Марье Филипповне, но встретившись взглядом с Ефимовским и обратив внимание на то, как он сжимал руку девушки, улыбнулся и откланялся.

Направляясь в сторону бального зала, Андрей резко свернул в проход между колонами, где виднелась неприметная дверь, увлекая за собою Марью.

— Куда вы меня ведёте? — ошеломлённо спросила она, входя за ним в полутёмный коридор.

— Вам разве никогда не хотелось взглянуть на зимний сад императрицы? — улыбнулся в ответ Ефимовский, замедляя шаг.

— Но разве это прилично? — усомнилась Марья.

Андрей не ответил. Хорошо знакомый с расположением дворцовых покоев, он быстрым шагом шёл по коридорам и лестницам, не выпуская руки девушки так, что ей приходилось бежать за ним. В скудно освещённом зимнем саду, среди буйства зелени имелось множество укромных уголков. Усадив девушку на низенькую кушетку, Ефимовский присел рядом. Обняв хрупкие плечи, Андрей привлёк её к себе, поцеловал в губы, его ладонь заскользила по узкой спине, поглаживая ласковыми медленными движениями. Губы графа переместились на тонкую шею, ключицы, а затем всё ниже, к вырезу бального платья.

— Андрей, прошу тебя, остановись, — задыхаясь, попросила она, когда ощутила под своей спиной мягкий бархат кушетки.

Ефимовский поднял голову, глядя ей в глаза потемневшим взором.

— Не могу, — шёпотом отвечал он, вновь склоняясь к ней.

Его пальцы нащупали крючки на бальном туалете. Расстегнув несколько верхних, Ефимовский потянул вниз лиф платья, обнажая белые гладкие плечи.

— О Боже! — выдохнула Марья, ощущая, как его рука легла на освобождённую от корсета грудь.