Меган Фрэмптон - Как перевоспитать герцога

Или он думал о том, как близко они стояли друг к другу, как лежала в его ладони ее рука и как они говорили – упражнялись в светской беседе, пребывая одновременно и в рамках приличий, и далеко за рамками. Ждал ли он с нетерпением продолжения совместных занятий или первый урок напрочь отбил у него интерес к предмету?

И как вообще можно хоть что-нибудь довести до ума, когда все силы уходят на такие вот бесплодные раздумья?

Когда герцог – добропорядочный герцог – принимает гостей, он должен принять все меры к тому, чтобы все, кто его обслуживает, вели себя безукоризненно. Не допускается никакого веселья ни наверху, где проводит время герцог со своими гостями, ни внизу, где находятся слуги, ибо шутки могут быть истолкованы превратно. Блюда должны подаваться исключительно изысканные, требующие особых умений от тех, кто их готовит. Разумеется, поскольку высокая кухня немыслима без обилия соусов, эти блюда также требуют особых умений от тех, кто их будет есть, поскольку не всякому джентльмену удается закончить ужин, не залив соусом скатерть и не пролив его на одежду. Застольные беседы должны ограничиваться такими темами, как погода, предстоящие к посещению увеселительные мероприятия и непревзойденные достоинства самого хозяина дома.

– Спасибо за приглашение, ваша светлость, – поздоровавшись с хозяином дома, сказал Смитфилд. Он вошел первым, а за ним гуськом две его сестры, муж одной из них и подруга другой.

Томпсон услужливо придерживал для Смитфилда и прочих гостей дверь в парадную гостиную. Маркус готов был поклясться, что ни разу еще не видел своего дворецкого в таком приподнятом настроении. Кажется, благодаря проведенному им, Маркусом, маневру по резкой смене курса жизнь у Томпсона начала налаживаться.

Томпсон без единой жалобы взялся за организацию ужина, в том числе и за составление списка блюд и заказа нужных продуктов. Дворецкий словно забыл о том, что хозяин дома так и не озаботился поиском новой экономки. В оправдание своей забывчивости Маркус мог бы сказать, что у него в доме, по всей видимости, работы для экономки нет, раз та, прежняя, пожелав уволиться, заявила ему, что уходит туда, где «ее труд смогут оценить по достоинству».

Маркус не стал говорить этой женщине, что, рассчитывая получать жалованье сообразно своим «достоинствам», она рискует умереть с голоду, и, расплатившись, отпустил на все четыре стороны.

Раскланявшись со Смитфилдом, Маркус переключился на прочих гостей. Сестры Смитфилда были похожи на брата и цветом волос, и телосложением. Обе были довольно высокими для своего пола, благодаря чему подруга одной из сестер, та, что пришла вместо мужа, на их фоне казалась коротышкой – миленькой коротышкой, миниатюрной, но с формами. И ямочками на щеках, которые, похоже, ей нравилось демонстрировать как можно чаще.

– Ваша светлость, позвольте вам представить миссис Портер и мистера Портера – мою старшую сестру и ее супруга. А это миссис Хотон, моя младшая сестра, и ее подруга мисс Лавиния Блейк.

Слишком много новых имен и слишком много шума. Столько пустых дежурных фраз о том, как они все вместе и по отдельности рады знакомству с герцогом; как высоко ценят оказанную им герцогом честь; какая это редкая удача – побывать в гостях у герцога. И только Маркус решил, что теперь можно и помолчать, хлынул следующий поток любезностей. Дамы наперебой восхищались тем, какой необыкновенно красивый у герцога дом снаружи и изнутри; как впечатляюще оформлено фойе, как удачно вписалась в это фойе лестница, и так далее. Они еще не приступили к ужину, а у Маркуса уже начала болеть голова.

Мисс Лили, как оказалось, прекрасно разбиралась в тонкостях светского общения и накануне вечером давала ему абсолютно правильные наставления. В гостиной предлагались аперитивы, а к аперитивам в довесок полагалась светская беседа, главными темами которой стало несравненное качество предложенных напитков, необыкновенный вкус хозяина дома, погода, здоровье королевы и прочие темы, совершенно Маркусу неинтересные.

Когда вся компания из гостиной переместилась в столовую, десять минут ушло на восхваление помещения. Впрочем, Маркус был к этому уже готов. Но он не был готов к тому, что и от него потребуется высказывать авторитетное мнение по поводу обстановки собственного дома. Возможно, его стремление к добропорядочности обернется совсем уж неожиданными осложнениями. Как знать, может, ему вновь придется сесть за парту, чтобы уяснить, как надо и как не надо обустраивать свой собственный дом и все для того, чтобы не ударить в грязь лицом перед теми, кто ступил на этот трудный путь раньше него. Если бы не Роуз, ради которой Маркус и затеял этот званый ужин, он бы давно положил конец этому унылому словоблудию, не стесняясь в выражениях.

Но в сложившейся ситуации Маркус мог заткнуть своим гостям рот исключительно едой. И едва спасительная мысль: попросить гостей занять места за столом – пришла ему в голову, он, похолодев от ужаса, вспомнил, что, несмотря на многочисленные напоминания Томпсона, так и не сообщил ему имен приглашенных. Соответственно, карточки с именами гостей так и не были изготовлены. Впрочем, все, что ни делается, к лучшему. Маркус не без интереса наблюдал за стараниями своих гостей «незаметно» усадить мисс Блейк поближе к хозяину дома. В итоге мисс Блейк заняла место по левую руку от Маркуса, а миссис Хотон – по правую. Мистер и миссис Портер уселись по левую руку от мисс Блейк; справа от миссис Хотон сел Смитфилд, а справа от Смитфилда – Лили. Маркус догадывался о том, что в приличных домах не принято сажать гувернантку за один стол с гостями, но ему очень хотелось видеть ее за ужином. Почему? Да какая, к черту, разница!

Маркус был приятно удивлен тем, как легко и без посторонней помощи гости справились с поставленной задачей, и отсутствие карточек никого не смутило. Возможно, такая слаженность объяснялась тем, что эти люди прекрасно друг друга знали, чего не скажешь о хозяине дома, который был знаком только со Смитфилдом и Лили. К тому же Маркус не только никогда прежде не устраивал таких вот чинных застолий, но и никогда, даже в детстве и юности, не принимал в них участия. Родители отказывались брать с собой в гости младшего сына: в отличие от Маркуса старший Джозеф уже умел прилично вести себя за столом, и его не стыдно было показать людям. Сначала Маркуса оставляли дома под тем предлогом, что он слишком мал и может утомиться в гостях, потом из опасения, что он что-то прольет, разобьет и испортит, а после уже по привычке. А в одиннадцать лет его отправили в школу-пансион, и придумывать отговорки отпала нужда.