Энни Уэст - Самая непокорная жена

Мина нахмурилась:

– Ты все эти годы только и делала, что выполняла свой долг. Ты…

Какое-то движение рядом с ней заставило Жизлан обернуться. Это был Хусейн. Он приближался к ней с бесстрастным выражением лица.

– Пора.

Жизлан крепко обняла сестру:

– Не забывай…

– Знаю, знаю. Я позвоню тебе сразу же, как устроюсь там. И буду регулярно звонить тебе. И я повидаюсь с Жан-Полем и выясню, как у него дела.

– Прекрасно. Скажи ему, что я с нетерпением жду от него вестей.

Мина направилась к трапу самолета. Внезапно она показалась Жизлан повзрослевшей, но все равно она не могла не беспокоиться о ней и о том, как она будет жить впервые вдали от дома.

– С ней все будет в порядке.

К удивлению Жизлан, глубокий голос Хусейна показался ей успокаивающим. Она кивнула, и ее горло сжалось. Мина поднялась по трапу и оглянулась, чтобы помахать им рукой. Жизлан подняла в ответ руку:

– Конечно, с ней все будет в порядке.

Но тревога сжимала ей сердце.

– Я просил нашего посла в Париже приглядывать за ней. И мой друг, профессор из Сорбонны, обещал пригласить ее на обед. У него есть дети ее возраста, так что, может быть, они подружатся.

Жизлан с изумлением повернулась к нему. Она уже тоже просила их посла проследить за Миной. И он сделал то же самое? Это было не похоже на эгоистичного бандита. Это было проявлением заботы, как будто он действительно беспокоился о ее сестре.

– Что вас так удивляет? Теперь она и моя сестра. – Он приподнял бровь. – Или вас поразил тот факт, что я дружен с таким цивилизованным человеком, как профессор из Сорбонны?

И это тоже. Но неужели он и вправду считал себя обязанным заботиться теперь о благополучии ее сестры? Идея воспринимать этого человека в роли защитника была такой новой для Жизлан, что она приоткрыла рот.

– Не нужно, не отвечайте. Я догадываюсь, что вы можете сказать.

Его губы сжались, и на мгновение Жизлан показалось, что он разочарован ее реакцией. Но это было невозможно.

– Это очень мило с вашей стороны, – пробормотала она.

Он взял ее за руку и повел к ожидавшему их лимузину. Фотографы деловито защелкали камерами. И этим объяснялось его поведение – и то, как он нежно держал ее за руку, и его забота о благополучии Мины. Иллюзия счастливого брака поможет ему получить то, чего он действительно хотел, – трон Джейрута. И все, что он делал, он делал для достижения этой цели.

Осознание этого охладило ее кровь, и она гордой походкой направилась к машине. Она вышла замуж за человека, которого ненавидела.

– Кто такой Жан-Поль?

– Прошу прощения?

Она споткнулась, и он прижал ее к себе. Ее пульс участился от соприкосновения с его телом.

– Жан-Поль. – Его голос был тихим, но суровым. – Мужчина, от которого вы с таким нетерпением ждете вестей. Это любовник?

Жизлан повернулась и посмотрела ему в глаза. Они сделались почти серебряными, и она удивилась тому, как они меняют цвет в зависимости от его настроения. Но еще больше ее удивил его интерес. Он что, боялся, что возможный любовник развеет иллюзию их счастливого брака?

Жан-Поль годился ей в дедушки, и хотя их отношения были дружескими, они базировались на деловом интересе. Он помогал ей в ее новом предприятии по возрождению парфюмерной промышленности в Джейруте. Это могло принести стране немалый доход, а множество людей обеспечить работой.

Ее губы изогнулись в лукавой улыбке.

– Я не имею намерения допрашивать вас о вашей интимной жизни, но я также и не собираюсь делиться с вами информацией относительно моей.

Его длинные пальцы сильнее сжали ее руку. Он был явно недоволен.

Жизлан была в восторге оттого, что хоть чуть-чуть поквиталась с человеком, который ворвался в ее жизнь и начал принимать за нее решения, словно она была не способна к самостоятельным действиям.

– Боитесь, что рассказ затянется надолго?

Его губы раздвинулись, и издалека это можно было принять за улыбку, но вблизи было видно, что он всего лишь обнажил свои сильные белоснежные зубы. Как волк, наблюдающий за аппетитной овцой.

Жизлан судорожно глотнула, но не стала отводить взгляд. Ему не удастся ее запугать. И не важно, насколько хищной была его усмешка. Кроме того, признаться ему в том, что у нее нет и никогда не было интимной жизни, был немыслимо.

– Не пора ли нам возвращаться? – спросила она, бросив взгляд на ожидавший их лимузин. – Вы же не захотите пропустить свой свадебный ужин, учитывая, сколько там собралось важных людей, на которых вы хотите произвести впечатление.

Хусейн сжал зубы, сажая свою новобрачную в машину. Он не мог поверить, что она так легко могла спровоцировать его. А что до пронзающей его боли, когда он думал о ней и ее французском любовнике…

Он чуть не застонал, когда осознал, что означает его странная реакция.

Ревность.

Невозможно, немыслимо, неожиданно. Он никогда в жизни не ревновал женщину. Никогда не любил ни одну из них настолько, чтобы это его волновало.

Но это было правдой. Образ Жизлан, покоящейся в объятиях какого-то слащавого французика, болью сжимал его сердце и пробуждал в нем желание ударить кого-нибудь. Если бы Жан-Поль был здесь, Хусейн с радостью поколотил бы его.

Пораженный кипевшей в нем яростью, Хусейн стал убеждать себя, что это было нормально – испытывать собственнические чувства по отношению к своей жене, пусть даже они и были женаты всего один час. Пусть даже они и были безразличны друг другу.

Но Жизлан теперь принадлежит ему, и он не намеревался делить ее ни с кем.

Всего, что у него было, он добился большими усилиями, и он ценил это. Даже свою жену. Особенно свою жену, не любившую его, но невероятно привлекательную и бесконечно соблазнительную.

Ему следовало бы вырабатывать тактику поведения с важными гостями, приглашенными на свадебный ужин, а вместо этого все его мысли были заняты тем, что его жена, возможно, планирует свидание с другим мужчиной.

Хусейн покачал головой. В его лице она встретила достойного противника. И он не потерпит никаких любовников. Пока она принадлежит ему.

Немного успокоившись, он сел рядом с ней и взял ее за руку, зная, что это выбивает ее из колеи. Но он сделал это не потому, что ему нравилось прикосновение ее руки или дрожь, которая охватывала ее, – признак сексуального влечения, которое она так старалась и не могла скрыть. Он достаточно хорошо знал женщин, чтобы распознать желание. Нет. Хусейн взял ее за руку для того, чтобы напомнить, что теперь она принадлежит ему.

– Я с нетерпением жду момента, когда мы сядем за стол вместе с нашими гостями, миледи.

И как всегда, Жизлан сжала зубы, отлично слыша насмешку в его голосе.

– Я рада, что хоть кто-то ждет этого момента, – холодно проговорила она.