Мадлен Эссе - Обрученные Венецией

Радуясь восходящему весеннему солнцу, Каролина запрокинула голову к небу, наслаждаясь его насыщенной яркой голубизной, так ласкающей ее счастливый взор. В воздухе стоял тот самый аромат весны, от ощущения которого душа стремилась вырваться ввысь.

Держась за поясницу от растущей тяжести своей маленькой, но бесценной ноши, медленной походкой она потихоньку приближалась к соседнему селению, где жил лекарь Диего Пенна. Дорога заняла у нее всего полчаса, но за это прекрасное время она смогла насладиться красотой расцветающей на глазах природы. Свежая зелень, едва родившаяся, но уже так насыщенно украшающая помрачневшие за зиму окрестности, словно била в глаза своей сочностью.

Чтобы суметь насладиться этим, Каролине пришлось нарочно уйти из крестьянского домика втихомолку, дабы не будить Анджелу с детьми и уснувшую лишь к утру Палому, которая последний день провела в сильном жаре от простуды. Энрике с самого рассвета отправился на повозке на поле для обработки после весенней посадки.

Зная лишь приблизительно, где проживает Диего Пенна, Каролина смело направилась в его поселок. Спросив по пути у двух женщин, как скорее она сможет добраться к жилищу лекаря, она продолжила идти, не скрывая на лице сияющую улыбку. Эта кратковременная прогулка позволяла ей лицезреть весенний переполох, вызванный у природы новым периодом, повлекшим за собой столько перемен.

Диего открыл ей с невероятным изумлением на лице. Дитя в утробе Каролины способствовало расцветающей в ней женственной красоте, словно дорисовывая в ее небесно-голубых очах блеск предстоящего материнства. На удивление всем, она отнюдь не выглядела изможденной беременностью: в последнее время Каролина и вовсе чувствовала себя превосходно, что заставляло ее все чаще подумывать о том, чтобы потихоньку отправиться во Флоренцию.

Диего расплылся в улыбке, впуская Каролину к себе в дом.

– Желаете чего-нибудь? – спросил он, присаживаясь рядом с ней, без стеснения наслаждаясь ее околдовывающей красотой.

Вопреки недовольству женщин собственными чертами, кото рыми награждает их беременность, лекарь Пенна всегда восхищался теми переменами, которые в это прекрасное время проявляются во внешности каждой из них. Но Каролина за эти несколько месяцев стала для него особенной женщиной.

– Благодарю, Диего, но я к вам по делу, – смущенно отвернулась она, чувствуя пристальный взгляд мужчины, восхищенно рассматривающего ее.

Ее слегка располневшие щечки от прогулки на свежем воздухе и пережитого смущения покрылись бордовым оттенком, будто накрашенные румянами.

– У вас что-то случилось? – взволнованно спросил он, внутренне надеясь не услышать от нее жалоб на состояние собственного здоровья.

– Заболела Палома, – пояснила Каролина. – Видимо, схватила простуду. Я прошу вас осмотреть ее, поскольку мы спим в одной комнате, а мне бы не хотелось, чтобы она меня заразила.

– Мы сейчас же с вами отправимся в дом Гаета.

Диего, невероятно обрадованный тем, что прекрасная Каролина обратилась к нему за помощью, поднялся и начал поспешно собираться в дорогу, временами бросая на нее улыбчивый взгляд. Пока он бегал впопыхах по домику, Каролина поднялась с табурета и прошлась по небольшой комнате, в которой, очевидно, лекарь принимал пациентов. И пусть она была гораздо скромнее, чем лекарская Витторио Армази, все же чистота и благодать в ней так же господствовала.

Здесь же стояла кушетка для больных, маленький столик, на котором в беспорядке были раскиданы листы с записями, а также небольшой лекарский шкафчик с бесчисленным множеством разного рода сосудов. Каролина заинтересованно устремила свой взгляд на надписи, прикрепленные к ним, но латинские наименования оказались ей совершенно незнакомыми.

Но вдруг перед ее глазами промелькнуло что-то до боли знакомое. И это знакомое ей почудилось собственным почерком. Каролина с любопытством посмотрела на несколько конвертов, поставленных вертикально под самой дальней стенкой шкафчика. Она не могла не взять их в руки, ибо с ужасом заметила, что это были письма, которые она писала тетушке. Все три письма, которые она передавала лекарю в надежде, что хотя бы одно из них дойдет до Флоренции. Каролина лишь ощутила, как внутри нее словно что-то оборвалось. Все это время она тщетно ожидала ответа от Матильды, не имея ни малейшего представления, что та не получила ни единого письма. К горлу подошел удушливый ком несостоявшихся надежд и разочарования.

Выбежавший из соседней комнаты Диего виновато с мотрел на нее, склонив голову, словно провинившийся мальчишка. Она обернулась к нему, словно в самую душу устремив свой взгляд, наполненный слезами.

– Почему? – только и смогла вымолвить Каролина, сдерживая в себе удушливые рыдания.

– Простите… – едва слышно произнес Диего…

Он не выглядел слюнтяем: черты его лица были достаточно сильными, как для обычного лекаря, но этот странный поступок создавал в ее глазах образ беспомощного слабака.

– Почему? – более требовательно и едва не рыдая, повторила она свой вопрос. – Почему вы не отправили мои письма?

Она так надеялась, что этот человек, к которому она испытывала доверие всем своим наивным сердцем, найдет своему поступку весомые оправдания. Но он безмолвно смотрел на нее, не сумев разыскать в себе подходящих слов для объяснений.

– Диего! – требовательно воскликнула она, и он вздрогнул. – Отвечайте!

– Я… я боялся, что вы покинете меня…

– Покину вас? – больше возмущения, чем изумления слышалось в ее голосе.

– Я не мог допустить, чтобы вы уехали…

– Вы их читали, – с уверенностью произнесла Каролина.

Он безмолвно опустил взгляд. Она перевернула письма печатью кверху и одна из них оказалась сорванной.

– Вы – бесчестный человек! – воскликнула в сердцах Каролина и с ненавистью бросила письма прямо ему в лицо.

Она тут же вышла на улицу и, придерживая животик, словно пытаясь оградить дитя от сильной тряски ее решительных шагов, направилась по дороге к дому Гаета. Из ее глаз ручьем текли слезы, кричащие о разбитых надеждах. Тетушка не могла приехать, написать… а она обязательно это сделала бы и тем самым смогла бы избавить свою племянницу от изнуряющей тоски по родным людям. Господи, как же Матильда изводится там, во Флоренции, в мыслях о том, что вообще происходит с Каролиной! Ведь никто… никто до сих пор не имеет ни малейшего представления о том, что с ней! И вообще, жива ли она… И все потому, что этот подлец Диего Пенна не отправил ее письма во Флоренцию! Каролина ощутила себя такой одинокой, какой не чувствовала никогда прежде! Будто весь мир вокруг нее перестал существовать…